В сумерках близкой весны. Ирина Берсенёва

что воспитал прекрасного сына-спортсмена? Но лишь парень свернул на кривую дорожку, смотался! И уже и не ты отец! Думайте, люди, как хотите. Я его плохому не учил, ведь он мне не родной сын! Не так, что ли?

      – Отвали!

      В мыслях Ян был повержен, кишки выпущены. Евгением овладели глухие порывы страха и угрызений совести. Ярость исчезла. Он ничего не мог. Искал в тёмных глубинах своей души злобу, чтобы отомстить, не оставлять удар без ответа. Но злость превратилась в шакала, который трясся, пресмыкаясь у лап тигра.

      – Ты изменился, Жень, это все заметили, – как ни в чём не бывало, продолжал Ян, прихлёбывая чай из чашки.

      – Кто заметил?

      – Да все! Сидишь в этой грязной однушке и пьёшь! А ведь у тебя есть квартира, в которой ты шестнадцать лет прожил. Ремонт сделал, деньги вложил.

      – Ты чего переживаешь за мои деньги?

      – Да не переживаю я! Жалко тебя просто, пропадёшь. А мог бы в своей квартире сейчас сидеть, на собственном диване и смотреть собственный телевизор. Ты же там ремонт делал!

      – Ты мне сейчас что предлагаешь? Пойти и выгнать её? – Евгений говорил спокойно, но руки у него дрожали. – Вот так запросто? Сказать, я здесь ремонт сделал и деньги вложил! Так? Выкинуть ее к чёрту, пусть пропадает, да?

      – Но почему сразу пропадает?

      – А как?

      – Не знаю, но…

      – Эту квартиру она получила, потому что детдомовская. Квартира эта – её собственность! Напоминаю, если ты забыл! Если вы все забыли!

      – Да никто не спорит, Жень, просто…

      – А ты бы свою Соню выгнал? Из её же квартиры? Кажется, вы в её квартире живёте, которую ей родители купили. – Он всё ещё пытался донести Яну, чтобы понял, но голос предательски сипел, горло перехватывало.

      – Ну, ты не ровняй!

      – Почему?

      – Соня и Ундюгерь – две разные женщины.

      – Согласен, они разные.

      – Вот видишь!

      – Но ситуация похожа.

      – Если женщины разные, то и ситуации не могут быть похожи.

      – Поэтому ты решил, что Соню выгонять нельзя, а вот мою жену можно?

      – Соня никогда не сделала бы того, что сделала Ундюгерь.

      На это ответа не было. Действительно так. Евгений схватился за следующую сигарету. Он дрожал от волнения. Хотел что-то сказать, найти аргументы, но не мог. А Ян успокоился, сделал несколько глотков остывающего чая, с удовольствием развернул конфету. Он был доволен собой. Слова сказаны верно. В этих словах скрыт главный смысл. Ядовитая правда, старательно запрятанная и замаскированная под лицемерные улыбки непонимания.

      – Я не могу говорить с ней об этом, – тихо произнёс Евгений. – Куда она пойдёт? У неё копеечная зарплата. Да, мне нелегко приходится, но ей будет ещё хуже.

      – Откуда ты знаешь? Она как перекати-поле. Вдруг ей и квартира-то эта не нужна. Найдёт кого-нибудь и к нему переедет.

      – Она не такая.

      – Это ты так думаешь. Раскрой глаза. Она именно такая. Детдомовская! Да они, как дикие звери, не знают, что такое любовь и отношения.

      Евгения мучили