Пьяная Россия. Том третий. Элеонора Кременская

Со свету дети родителей сживают за квадратные метры, под землю закатывают за кривые избушки, лишь бы поскорее продать, а деньги в кубышки припрятать!

      – Ну не все дети такие, – возразил Тарасыч.

      – Не все, – согласилась монахиня, волнуясь и протирая запотевшие стекла очков подолом рясы. – Есть и хорошие, но о них надо легенды складывать, так они редки!

      – Мать Варфоломея, – вернулась тут Екатерина, – меня настоятельница благословила на рынок сходить, рыбы купить!

      – Это в постный-то день? – всполошилась монахиня.

      – Я не пойду! – твердо решила Екатерина, бросая к ногам монахини скомканный комок денег. – Чего это она повадилась, в прошлую пятницу заставляла меня яйца покупать, ей, видите ли, яичницы захотелось! А теперь, в среду жареной рыбы подавай!

      – Тише, – шикнула мать Варфоломея, оглядываясь с опаской на внимавших странным репликам, посторонним. – Я сама схожу!

      И подняв деньги, быстро направилась к воротам.

      – Значит, ваша настоятельница скоромное любит кушать? – не поверил Николай Угодников.

      – Да, какая она настоятельница! – махнула рукой, Екатерина. – Молиться только, когда на нее смотрят, красоваться очень любит, а без зрителей и крестного знамения не подумает свершить!

      – С ума сойти! – удивился Сашок.

      – Уйду я отсюда! – решительно взялась за вилы, послушница. – Есть монастыри с хорошей славой, с нормальными настоятельницами.

      – Да, зачем тебе вообще монастырь? – подступил к ней, Сашок. – Тебе бы учиться, профессию получить, замуж выйти!

      – Я шить очень люблю! – переходя на шепот, поведала Катя и стрельнула вокруг глазами в поисках подслушивающих монахинь. – В интернате одежку для кукол шила, а как подрастать начала, на уроках труда выдумывала, кроила платья и юбки для одноклассниц.

      – Ну вот, – подхватил Сашок, оглядываясь и ища поддержки у товарищей, – мы бы тебе помогли, устроили бы на швейное предприятие.

      – Не верю я никому, – осадила его Екатерина и сердито поглядела в самые глаза парня, – а мужчинам не верю вдвойне!

      – Почему это? – растерялся Сашок, отступая.

      – Потому что нет в вас благородства, честности и порядочности, вот почему! – и Екатерина бросив вилы, убежала в сторону монастырских келий.

      – Чего ты к ней пристал? – рассердился Тарасыч, вставая и отряхивая травинки с брюк.

      – Понравилась она мне! – ответил Сашок.

      – Привет, ведь, она, все равно что – монахиня!

      – Ну, это мы еще посмотрим! – засмеялся Сашок, счастливо, – понравилась, ей богу, понравилась!

      Отец Павел

      Монастырь восемнадцатого века был, естественно, разрушен в советские времена, когда повсеместно велась борьба с религиозным дурманом. Усилиями монахинь восстановленный храм засиял новогодней игрушечкой. Несколько бараков отданных на заре советской власти простым жителям удалось, при помощи властей города, расселить. Обрадованные