Пьяная Россия. Том третий. Элеонора Кременская

Сашок.

      – Истинно, так, – прогудел от двери, мужской бас.

      Строители, разом, посмотрели. Перед ними стоял среднего возраста, еще не старый, облаченный в черную рясу, мужик с чисто выбритыми щеками.

      – Я думал – это женский монастырь, – удивленно заметил Сашок.

      – Монахини церковную службу вести не могут, – не согласился с ним, Угодников и пошел к иеромонаху со сложенными ковшиком, для благословения, руками.

      – Настоятельница может заходить в алтарь, – произнес тут монах и широко перекрестил Николая Угодникова.

      – А как к вам обращаться? – усаживаясь на свою кровать так, что пружины заскрипели, спросил Тарасыч.

      – Отец Афанасий, – строго ответил иеромонах и продолжил, – есть в монастыре еще люди мужеского рода – отец Павел и отец Петр.

      Строители молчали, слушали. Отец Афанасий потер нос:

      – Настоятельницу зовут матушкой Леонидой.

      – Зачем же мужским именем? – встрял тут, Шабашкин.

      На него посмотрели, но ничего не сказали.

      – Дьяволы путаются, – пояснил отец Афанасий и, видя всеобщее замешательство, сказал, – конечно, следуя логике, нам с отцами тоже надобно перекреститься в женские имена, но мы дьяволов не боимся!

      – А монахини, стало быть, бояться? – уточнил Ленчик, он занял кровать у окна.

      – Бояться, – подтвердил отец Афанасий, – страшатся не без основания, дьяволы хитры и коварны.

      – С нами крестная сила, – насмешливо рассмеялся Сашок.

      – Зря смеетесь! – заметил отец Афанасий. – У нас тут не богадельня, а монастырь и мы – служители Христовы, всегда на передовых.

      – Но нам-то это зачем? – осмелился возразить Шабашкин.

      На него опять посмотрели, но ничего не сказали.

      – Вы приехали к нам, на помощь, – заметил отец Афанасий, – и рассматривать вас дьяволы будут именно, как наших помощников, а наипаче помощников Христа. На вас нападут, всенепременно нападут!

      Пообещал он, снова потирая нос.

      – Отобьемся! – уверенно рассмеялся Сашок. – У нас и инструменты есть, строительные пистолеты!

      Иеромонах посмотрел на него, но ничего не сказал. Но Шабашкин наморщив лоб, в раздумье глядел на монаха, самому себе не веря, дважды монах потер кончик носа, демонстрируя невербальным движением, что говорит ложь…

      В комнату заглянул маленький монашек с седой головой, маленькой белой бороденкой и ясными глазами, в которых играла смешинка.

      – Братья мои, сестры трапезничать приглашают! – сообщил строителям монашек.

      – Это отец Павел! – представил его монах Афанасий.

      Гурьбой строители прошли в трапезную, где в широкой, просторной комнате выкрашенной бирюзовой краской, стояло два длинных деревянных стола накрытых белыми тканевыми скатертями.

      Монашки уже обедали, на вошедших даже не взглянули. Усевшись за отдельный стол и получив от прислуживавшей им молодой послушницы по тарелке овощного супа, строители, молча, принялись поглощать пищу. Молча, потому что молодой