Триста миллионов спартанцев. Тимур Бельский

больше не принадлежал. После он женился на русской девушке; у них родилась дочь – мать Яна. А она вышла замуж за эстонца – Янова отца.

      Одним словом, вся история этой страны за последние три четверти столетия словно отпечаталась на семье Яна и его происхождении. Его родным языком был эстонский – но он довольно свободно, хотя и с небольшим акцентом, говорил по-русски, и так же сносно мог объясняться на финском.

      А когда он был еще совсем маленьким и родители были еще живы – республика вновь стала независимой, и, по прошествии некоторого времени, им вернули их старый дом.

      Дедушка впоследствии часто говорил ему, что это был один из самых счастливых дней в его жизни. И очень радовался тому обстоятельству, что в доме не жили другие люди – его занимала небольшая контора, и, таким образом, никому не пришлось из-за этого пострадать так же, как когда-то пострадала его семья.

      От покойных родителей Яна им с дедушкой остался солидный банковский счет. В первые годы после провозглашения независимости отец занимался торговлей, и это обеспечило в итоге дедушке Яри заметную прибавку к пенсии – так, что он худо-бедно тянул и довольно большой дом, и подрастающего внука, и себя заодно. А потом Ян подрос, поступил в университет и начал немного подрабатывать – и им стало заметно легче.

      Вот так они и жили, душа в душу, как самые неразлучные друзья – даром, что между ними лежала пропасть шириной в множество поколений.

***

      – Это ты, дружок? – едва переступив порог, услышал Ян дедушкин голос. Он улыбнулся; дедушка Яри почему-то всегда делал так – хотя это никогда не мог быть никто другой, кроме Яна.

      – Да, дедушка, – отозвался он. – Ты чего не спишь?

      Пока он снимал верхнюю одежду и обувь, дедушка вышел из кухни в прихожую; на нем был старый засаленный фартук, он весело улыбался и что-то жевал.

      – Вдруг ужасно захотелось ухи, – объяснил он. – Представляешь?

      – Ты чего, встал посреди ночи, чтобы приготовить уху?

      – Я и не ложился, не спалось мне. А ты давай, проходи скорее в кухню – все уже готово.

      – Я сытый, дедушка.

      – Ничего, поешь хоть немного, за компанию со мной. Где ты был, кстати?

      – В джаз-баре.

      Они вместе прошли на кухню и Ян, достав из кухонного шкафа пару глубоких тарелок, разлил суп.

      – Пахнет потрясающе, – заметил он, когда они уселись за стол.

      – Сам в восторге, – кивнул дедушка. – Так ты гулял с друзьями?

      – Нет, ужинал с девушкой.

      – Хорошая девушка?

      Услышав в общем-то традиционный вопрос, Ян отчего-то растерялся. Он умолк и крепко задумался над ним; показалось удивительным, что ему самому прежде и в голову не приходило взглянуть на нее с этой стороны. Хороший ли она человек? Да будь он проклят, если знает. А ведь сам всего часом ранее говорил ей о том, что именно это важнее всего прочего в людях.

      – Наверное, –