Триста миллионов спартанцев. Тимур Бельский

был приглушен, на столах горели свечи; почти все посетители собрались в большом зале, там, где играла живая музыка, и только две молодые девушки – судя по всему, туристки из России – сидели за соседним с ними столиком.

      После того, как официантка принесла заказ и оставила их, Анна начала разговор:

      – Зачем ты все-таки позвал меня? Я ведь ясно дала понять, что это бесполезно.

      – А зачем ты все-таки пришла?

      – Ты что, издеваешься надо мной? – в ее голосе послышалось раздражение. – Ты замучил меня. Я пришла, чтобы наконец покончить с этим.

      – Не нервничай, – сухо ответил Ян. – Мы с тобой знакомы тысячу лет, и я еще помню, как ты играла в куклы и ела землю. И – поправь меня, если это не так, – но я всегда был добр к тебе, всегда заботился о тебе, всегда приходил к тебе на помощь по первому твоему зову. Так с каких же это пор и за что ты вдруг стала меня так ненавидеть?

      – Я не ненавижу тебя, Ян! – она заметно разозлилась. – Я устала от тебя. Ты меня преследуешь, не даешь жить.

      – Я тебя не преследую и не собираюсь этого делать. Я просто пытаюсь кое-что понять.

      – И что же?

      – Я тебе совершенно не интересен?

      – В том смысле, который ты подразумеваешь – нет. Прости. И я уже говорила об этом, сколько еще нужно повторять?

      – Хорошо. А кто тебе интересен?

      – Какая, к черту, разница, кто мне интересен? И какое твое дело?

      – Нет, я серьезно. Не будь такой недружелюбной – мне просто любопытно.

      – Тебя это не касается, Ян.

      Так и не притронувшись к еде, она отложила в сторону вилку и отвернулась. Ян молча наблюдал за ней.

      – Урмас? – спросил он наконец после недолгой паузы.

      Она посмотрела на него долгим, испепеляющим взглядом. Они говорили всего минуту, а настроение уже было окончательно испорчено – и он продолжил:

      – А я-то думал, он предпочитает ту развеселую девчушку, которую ты – по странному совпадению обстоятельств, конечно же, – на дух не переносишь. Но, думаю, как человек самых высоких моральных качеств, он, наверное, не оставил безответным и твое глубокое чувство к нему? Он выделил для тебя время, да, Анна? Или, может быть, делает это регулярно?

      Она встала из-за стола, но он схватил ее за руку:

      – Сядь.

      – Отпусти меня, – зашипела она. – Я хочу уйти. Теперь я и вправду тебя ненавижу.

      – Ты пришла, чтобы покончить с этим? – спросил он, глядя ей в глаза. – Так давай это сделаем. Давай договорим – и после, если захочешь, разойдемся в разные стороны и ты сможешь больше не разговаривать со мной.

      – А о чем говорить сейчас? Ты ведешь себя, как скотина.

      – Извини. И сядь, пожалуйста, – примирительным тоном повторил Ян. – Сядь, мы закончим разговор и разойдемся.

      Немного поколебавшись, она все-таки села за стол. Ян отпустил ее руку и, повернувшись к туристкам, которые с интересом наблюдали за этой сценой, сказал им по-русски с небольшим акцентом:

      – Она узнала, что я купил нам обручальные