Триста миллионов спартанцев. Тимур Бельский

был бы совершенно уверен в вас – даже больше, чем в себе самом. Я среди вас человек новый, но, честное слово, мне с первого взгляда стало понятно, что он имел в виду – хоть я и ни за что не смогла бы этого объяснить; я просто почувствовала это. Надеюсь, и я тоже смогу разделить с вами – пусть не такое большое, но какое-то количество времени.

      – Ура, – улыбнувшись, ответил ей за всех Артур. – Мы очень рады знакомству, Рина.

      – И я рада, – сказала девушка, посмотрев на Дмитрия – который в этот самый момент взял ее за руку.

      – За знакомство, – закончил он за нее тост.

      – За знакомство! – хором откликнулись все.

      Зазвенели бокалы.

***

      Был уже поздний вечер, когда они, расплатившись по счету, вышли из кафе на заснеженную улицу – и там, немного пьяные, немного замерзшие после тепла, слегка навеселе от выпивки и от приближающегося праздника, обнимались, счастливые, желали друг другу всего самого лучшего и договаривались о встречах в новом году – пока, наконец, сказав друг другу последние слова, не разошлись в разные стороны. Дмитрий и Рина побрели по боковой улочке к парку Эспланады, остальные – в район Камппи, в ночной поход по барам.

      – У тебя приятные друзья, – сказала ему Рина, когда они остались вдвоем.

      – Я рад, что они понравились тебе.

      – Так… что же ты хотел мне сказать?

      Дмитрий не сразу же понял, о чем она; затем удивленно посмотрел на нее – он никак не ожидал, что по прошествии нескольких часов она вспомнит тот момент перед началом их длинного, странного разговора о войне, истории и этике. Наконец, испытывая сильные угрызения совести, ответил:

      – Прости; я уже не помню.

      Она не настаивала.

      Они вышли к парку Эспланады и медленным, прогулочным шагом спускались вниз, к Рыночной площади; стояла все та же чудесная погода. Они шли, держась за руки, и время от времени Дмитрий украдкой поглядывал на нее – и почему-то она не казалась ему ни мрачной, ни счастливой, ни веселой, ни усталой, ни безразличной; она была никакой. Кажется, впервые он видел, как человек может совершенно ничего не чувствовать, и, в то же время, каким-то непостижимым образом не выглядеть при этом и безразличным, не демонстрировать и тени апатии.

      – Пойдем уже в отель? – спросила его Рина.

      – Пожалуй, – согласился он. – Завтра в обратную дорогу.

      Через несколько минут они миновали Рыночную площадь и по ближайшему мосту, соединяющему ее с Катаянокка, перебрались на остров; идти оставалось совсем немного.

      – Хочешь, прогуляемся здесь? – спросил Дмитрий. – Можем обойти вокруг и вернуться на это же место – а после пойдем спать.

      – Нет, я уже устала, – Рина покачала головой.

      Когда они подошли к отелю, он мягко придержал ее за руку; взял другую ее руку в свою, внимательно посмотрел в глаза.

      – Спасибо, – искренне сказал он.

      – За что? – так же искренне удивилась Рина.

      – За поездку;