Дочери мертвой империи. Кэролин Тара О'Нил

выдавала.

      – Я могу изменить то, как говорю.

      – Не глупи. Откуда ты вообще? Я знаю, что не из Екатеринбурга.

      – Нам сейчас не до этого, – сказала я, раздраженно отмахнувшись. Вытащила второй бриллиант из кармана и вложила ей в руку, как и договаривались. – Пойдем же внутрь. Буду вести себя как глухонемая, если тебе так спокойнее.

      – Отлично, – сказала она и засмеялась, увидев, как я скривилась. – Так мы гораздо лучше поладим.

      Она постучала в дверь до того, как я успела ответить.

      Глава 6

      Евгения

      Мне не нравилось совершать подозрительные сделки в чужом доме.

      Мне не нравилось избалованное отродье, которое таскалось за мной.

      Увидев товарища Морозова, я вновь вспомнила, что мне совсем не по совести ложь и участие в темных делишках. Если Красная армия убила семью Анны, то ее имущество ей больше не принадлежало. У нее не должно было быть больше никаких самоцветов. Нужно сообщить о ней Совету.

      Морозов и его жена Катя так мило со мной разговаривали. Вот рассказали о последнем собрании Совета, где Катю выбрали первой председательницей комитета. Женщинам Исети разрешили участвовать в голосовании. И другим коммунистам тоже, не только большевикам. Совет становился все больше и разнообразнее. Мы еще не выиграли войну, но коммунизм уже вел нас к равенству. Я тихо завернула бриллиант в платок и оставила у них на крыльце.

      Я не смогла забрать его себе. Мои мечты были слишком эгоистичны. К тому же Костя ни за что не возьмет деньги, полученные нечестным путем. И будет прав. Чем мы заслужили богатство, когда остальной наш поселок живет в нищете?

      Морозовы отдадут бриллиант Совету, я уверена. А другой бриллиант я продам Стравскому и все равно получу свои два рубля. И на этом все. Отправлю Анну к ее «белым» друзьям, найду врача для брата и позабуду об этой странной буржуйке.

      – Войдите! – раздался из глубины дома зычный голос Стравского.

      Я завела Анну внутрь. Кожа начала зудеть – так всегда случалось перед трудным разговором. Я буду просить о сумме, которую никогда в жизни не видела своими глазами. Обычно я торговала в открытую, среди множества людей, а на черный рынок не совалась. Так меньше проблем. Торговала всякой мелочью: соседскими горшками, тканью, которую Костя привез из города. Никого мой небольшой заработок не волновал.

      А вот самоцвет – совсем другое дело.

      Костя много раз жаловался на то, какой Стравский продажный человек, так что я знала, что бриллиантом он заинтересуется. Но точно попытается купить его за пару копеек. Нужно быть поувереннее и понастойчивее. Я похлопала по карману фартука, где лежал нож.

      Мы оказались в неприметной темной прихожей. Деревянный пол, на потолке висели лампы, а в углах – паутина. Пахло, как на берегу грязного пруда в жаркий день. Стравский жил один с тех пор, как умерла его жена. Детей у них не было, так что непонятно, зачем ему одному такой огромный дом, но так жили все богатые купцы. В доме была даже отдельная комната для приема пищи с длинным