Мурзук (сборник). Виталий Бианки

ружья наизготовку.

      Трусиков был доволен: рысь окружена.

      Она будет убита, и все узнают из газет, что это он, учитель Трусиков, освободил город от страшного людоеда.

      Глава двенадцатая

      На реке

      Ночью этого позднего осеннего дня двое бродяг сидели на каменной набережной широкой реки.

      Яркая луна освещала их рваную одежду и бросала густую тень на лица, скрытые круглыми козырьками кепок.

      Им не хотелось идти в ночлежку. Они коротали длинную ночь, изредка перебрасываясь фразами.

      – Ты чего ржешь? – спросил один, поджимая под себя длинные, тонкие, как палки, ноги.

      – А вспомнил, как вчера зверя травили, а я напугался, – ответил другой, короткий и толстый.

      И, не дожидаясь приглашения, стал рассказывать:

      – Захожу это я днем в городской сквер – публику поглядеть. Забрался, где потемней, сел на лавочку, да и вздремнул малость. Просыпаюсь – мать честная! – кругом полиция. Ну, думаю, попал в переплет: облава! Однако гляжу: городовые с винтовками на перевес, идут нога за ногу, а сами все вверх глядят, по деревам.

      Что за дьявол! – думаю. – Тут что-то не то. Если б им меня надо было, так рост мой известен в полиции: два аршина три вершка. Они буркулами-то понизу шарили б! Чего, думаю, они по верхам ищут?

      Глянул я вверх – язви-тя! – прямо надо мной сидит на суку огромадный серый зверь. Тут я разом смекнул: рысь это, что из клетки вырвалась. Портрет я ейный только перед тем в газетке видал.

      Эге, – думаю, – это тебя, дружище, накрыть хотят!

      Тут как раз фараон один подошел. Спрашивает: не видал зверя?

      Я мигом прикинул: скажу – он зверя бац, а потом меня признает и заодно сцапает. А не скажу – дальше пройдет.

      Я и говорю: «Никак нет, – говорю, – не случилось видеть».

      Он и пошел. На дерево, под которым я сидел, даже и не глянул. Я голову поднял: сидит зверь на суку, не шелохнется и глаза потушил.

      Подмигнул я ему: ну, говорю, товарищ дорогой, ловко мы с тобой фараонов провели! Счастливо, говорю, оставаться! И айда из сада.

      – Балда! – спокойно сказал длинноногий. – Дуракам счастье само в руки лезет, да взять они его не умеют. Я б на этом деле большую деньгу нажил.

      – Держи карман! – захохотал коротенький.

      – Вот те и держи! Не читал, што ли, шило тебе в бок, что за этого беглого зверя сто целковых премия назначена?

      – Врешь? – коротенький даже подскочил.

      – Сам объявление читал. На всех углах вывешено. Зверь, слышь, лютый. Сразу одного человека угробил. За одну только указку, где он прячется, четвертной сулят.

      Коротенький даже сплюнул с досады:

      – Вот маху дал! Кабы знать, так… эх!

      – Теперь, пишут, расследуют, кто его из клетки выпустил. Дознались, что третьева дня к нему приходил старик один деревенский. Адрес его ищут. Как пить дать – засыпется старикан.

      Бродяги замолчали.

      Где-то в пустой улице залаяла, залилась