Штормило! Море волнующих историй. Елена Чиркова

массажной расчёской, да распухшее от рыданий лицо выдавали треволнения Антонины.

      – Итак, уважаемая Антонина, разрешите представиться, – Тонин собеседник выдержал паузу.

      Видимо, для того, чтобы Тоня успела сосредоточиться.

      Антонина уже держала себя в руках и с нетерпением ждала, что скажет нежданно-негаданный её знакомый.

      – Министр греховных дел. Прошу любить и жаловать, – отрекомендовал себя он.

      – Чё? Чё?

      Тоня, несмотря на патовую ситуацию, не сдержалась, хохотнула, тряхнув телом, обтянутым чёрным кримпленом в жёлтых розочках.

      – Чё за Министр греховных дел?

      – Вот именно, Министр. А если быть более точным, Министр греховных дел.

      – А звать-то тебя как? Министр?

      – Так и зовите.

      – Имя, что ли, такое?

      – Считай, что и должность, и имя. Коротко и ясно.

                                          * * *

      – Я б на вашем месте, Антонина Петровна, на другом сосредоточился, —

      на столике перед Министром неведомо откуда, как показалось Антонине, вдруг очутилась книжица, сильно напоминающая историю болезни, такими забиты стеллажи в государственных поликлиниках.

      Книжица эта, по-видимому, много лет назад сделанная регистраторшей из дешёвого блокнота, как и положено «Истории», была распухшей от вклеенных внутрь неё в разное время и разными людьми каких-то уже порой пожелтевших бумажных листов.

      На обложке значилось имя: Деева Антонина Петровна.

                                          * * *

      Министр аккуратно достал из внутреннего кармана пиджака очки в позолоченной оправе, усадил их на нос. Не снимая перчаток, не скрывая брезгливого выражения лица, принялся перелистывать страницы.

      – Так вот, милая Антонина Петровна. Повторюсь ещё раз, обратите внимание на занимаемую мною должность. Я – Министр греховных дел, – в такт произносимых слов Тонин собеседник легонечко похлопывал ладонью по лежащей перед ним «Истории», видимо для того, чтобы придать словам увесистость.

      – И что? Неужто уж грехам моим подсчёт ведёшь? – Тоня кивнула на книжицу.

      – Так работа у меня такая. Грехи считать, – подтвердил Антонинину догадку Министр греховных дел.

      – Ой-ё! Я смотрю, чё-то много ты насчитал. Книжка-то сильно пухлая. Не сбился ли в подсчётах?

      – Я никогда не ошибаюсь.

      – Ну-ну… Это что ж, у меня одной такая обширная коллекция собралась? У других-то, небось, побольше будет.

      – Это с кем сравнить. Но уверяю вас, ваша, как вы выразились, «коллекция» отнюдь не маленькая.

      Я бы назвал её обширнее средней.

                                          * * *

      – Да чё ты городишь? – вспыхнула Антонина, снова напрочь забывшая о вежливости. – Я, как другие-то, не грешила: не обокрала никого, не убила! Как другие дамочки, прости Господи, по абортам не бегала. Не блудила… Ты чё там понаписал себе такого?! Я на себя чужие грехи весить не собираюсь… А ну, открывай книжку, показывай!

      – А я