Штормило! Море волнующих историй. Елена Чиркова

мозг вонзилась стальная спица». Все верно?

      Мука недавних воспоминаний всей тяжестью мира легла вдруг на Тонины плечи.

      – Нет… Не спица… Раскалённый шампур, – выдавила из себя Антонина. Венка в её виске застучала вдруг слишком часто.

      – Допустим, Тонечка. В ваш мозг вонзился раскалённый шампур… Вы хорошо это помните?

      – Да-да. Очень хорошо это помню, – выпалила Антонина раздражённо: дробь у виска продолжалась. – Разве такое забудешь?

      – Это инсульт. Ваш «раскалённый шампур» – это боль. С вами случился инсульт.

      – Инсульт значит… всё ж таки торкнул.

      – Торкнул, Антонина Петровна. Всё-таки торкнул… Ну а потом? Что было потом? Вы помните?

      – Потом? Нет… Что было потом, я не помню.

      – Потом вы умерли, Тоня.

                                          * * *

      – Так что ж, я мёртвая, что ли? – Антонина сидела теперь совсем жалкая, бледная, тёмный овал замещал её рот. – Чё, хоронить теперь меня надо?

      – Не совсем, – мягко, словно лавируя межу вопросов «лоб в лоб», уходил от прямых ответов мужчина, – вы как бы умерли, но не совсем.

      Правильнее будет сказать, что вы находитесь в состоянии клинической смерти, – голос Тониного собеседника зазвучал чуть более оптимистично, как будто бы «клиническая смерть» – это так себе проблема… Дескать, есть и похлеще… Например, смерть настоящая. А «клиническая» – просто тьфу! Плюнуть да размазать. – Время в земной жизни и здесь, у нас в Рай-центре, величины отнюдь не равнозначные. Клиническую смерть испытал не один человек. Таковых множество. И смерть этих людей длилась чуть больше минуты. Иначе возвращение в земную обычную жизнь стало бы для них невозможно. Это происходит вследствие биологического устройства человечества…

      Тонин собеседник выдержал паузу.

      – Вам, Тонечка, кажется, что прошла уйма времени после того, как так называемый «шампур» пронзил ваш мозг. Но вы заблуждаетесь. Согласно привычным вам земным меркам, не прошло ещё и сотой доли секунды.

                                          * * *

      Антонина после известия о собственной смерти, казалось, и впрямь замерла на время: сидела немая и неподвижная, как статуя, обречённая демонстрировать горе.

      Привыкала к подлинному своему состоянию.

      Но когда мысль о смерти, подобно чужой чёрной птице, более-менее «угнездилась» в Антонинином зыбком сознании, до Тони наконец дошла суть дела.

      Она в беде!

      – Дак что ж ты меня терзаешь? Неужто в тебе совсем жалости нет? – в голос взревела она, в запале напрочь забывшая о вежливости, без приглашения перешедшая на «ты». – Говори давай: где я?!

      – Тонечка, ты застряла между мирами. Ты уже не жива. Но пока не мертва, —

      так же поправ церемонией вежливого обращения, сухо, по-деловому, пояснил ситуацию Тонин собеседник, – теперь нужно решить, куда тебя дальше двигать.

      «Туда?» – мужчина, вопросительно глядя на Тоню, поднял вверх указательный палец.

      «Или обратно?» – теперь указательный палец опустился вниз.