Учитель. Кем бы ты ни родился, всегда есть шанс изменить свою судьбу. Анжелика Рэй

телеграммы и приглашения – шанс получить хорошую работу. Еще и перебирать сможешь.

      Я вытянулся телом вперед и задумался. Ну, раз так, то… Однако кое-что меня смущало.

      – А вдруг ты ошибаешься? – спросил я. – Санита тоже говорила, что после бала мне предложат работу. А они меня на званые обеды приглашают!

      – Так правильно! Такие дела за один шаг не делаются. Все эти новые знакомые о тебе почти ничего не знают. Ни твоего прошлого, ни настоящего. Нужно завязать полезные знакомства, пообщаться с ними. Ты думаешь, мне деньги сами на голову стали падать, как только я попал в высшее общество? Это процесс, и он занимает какое-то время.

      Я подпер голову руками. Как-то это было все излишне усложнено. Почему нельзя просто дать хорошему оборотню работу? Я не понимал…

      Решив не принимать поспешных решений, я собрался отвезти свой вчерашний наряд Джэду и Саните. По дороге к станции за мной увязался странного вида человек с фотокамерой в руках. Он следовал тем же маршрутом, что и я, но на некотором расстоянии. Я слышал его сопящее и неровное дыхание – быстрая ходьба по холмистой местности была ему непривычна. Вдруг раздался щелчок, как от объектива камеры. «Неужели репортер?» – подумал я. Но такая мысль была нелепа.

      Чтобы отвязаться от него, я решил зайти на почту к Стэну за остальными телеграммами. Войдя, я сделал ему жест рукой, как бы говоря «тсс». Я хотел послушать, куда пойдет «репортер». Человек с камерой не пошел за мной в здание почты – он остановился неподалеку под деревом с большой и широкой кроной и какое-то время вглядывался в маленькие окошки. Но возможно, ему скоро надоело ждать – или дело было сделано, – и он ушел в направлении станции.

      «Ну и денек выдался», – подумал я.

      Стэн сказал, что наконец-то стало приходить поменьше телеграмм. Хотя они все еще приходили.

      – А посмотри на вот эту. – Он порылся в стопке и выудил какую-то необычную телеграмму с гербовой печатью, признаком богатства и особого положения. – Эта от самих Шанхольцев!

      Я быстро выхватил телеграмму у него из рук и лихорадочно ее открыл. В ней говорилось, что Шанхольцы «приносят свои глубочайшие извинения за недавнее недоразумение, произошедшее по вине их младшей наследницы», просят господина Танэльса их великодушно простить и приехать к ним на ужин в эту среду в пять часов пополудни.

      «Вот это наглость!» – подумал я. Чего же они хотят? Ну извинились и извинились, хорошо, но зачем меня к себе приглашать?

      Забрав телеграммы, я в раздумьях пошел на поезд.

      Когда я вошел к Джэду, у него была Санита, но почему-то у нее на глазах блестели слезы, как будто она только что плакала.

      – Что случилось? – спросил я.

      – Почему ты не сказал, что ваши с братом родители погибли в авиакатастрофе? – сказала она в нос, который заложило от слез. – Это так грустно… Ой, я не могу.

      Я до смерти испугался, что она сейчас снова заплачет.

      – Да, но это было давно, –