Учитель. Кем бы ты ни родился, всегда есть шанс изменить свою судьбу. Анжелика Рэй

с Шанхольцами.

      – А, то есть богачи, к которым ты не попал, – это Шанхольцы?

      – Да. Они теперь всем говорят, что отказали мне… а это наглая ложь!

      – Нет, Рысь, нет-нет, послушай, – примирительно сказала Санита, словно я был душевнобольным. – Тебе однозначно не стоит этого делать. Я скажу тебе так: в этом обществе важно не столько что ты говоришь, сколько кто ты, который это говорит. Если ты сейчас выйдешь на сцену и что-то скажешь про Шанхольцев, а их версия отличается от твоей, то поверят им, а не тебе. Ты понял?

      – Но почему?

      – Ну потому что… Какие у тебя есть доказательства?

      – Их служанка все видела и слышала.

      – Так она тоже подтвердит их версию.

      – И ей не стыдно будет врать?

      – Ох, какой же ты наивный! Ну, может, ей будет немного стыдно, – Санита закатила глаза. – Но зачем ей из-за тебя отношения со своими работодателями портить?

      Я покачал головой. Если то, что говорила Санита, было правдой, то как же мне тогда заставить Шанхольцев признать правду?

      – Послушай, – тихо сказала Санита. – Если я не ошибаюсь – а я не думаю, что ошибаюсь, – после этого бала твое положение в высшем обществе изменится. Тогда сможешь делать какие захочешь заявления, и тебе будут верить. Вот увидишь!

      Скоро мне предстояло узнать, что она была права.

      Глава 6

      Я вернулся домой глубоко за полночь. Даже не знаю, сколько тогда было времени. Бал тянулся, казалось, бесконечно. Ну хоть еда была довольно-таки вкусной.

      Гепарда не было дома. То ли он где-то блуждал в обличье зверя, то ли был со своей подругой.

      Когда я вошел в гостиную, то прошел мимо зеркала. Это была первая возможность рассмотреть себя как следует с тех пор, как Джэд нарядил меня человеком. Увидев свое отражение в зеркале, я замер от ужаса. Кто этот оборотень? Я выглядел как напомаженная, вульгарная барышня из людей. Рубин в моих волосах – вот апофеоз искусственности. Испытывая самое большое за свою жизнь отвращение, я бегом отправился в душ, где встал под теплую воду и наспех смыл с волос клейкое вещество, удерживающее камень в моих волосах. Не знаю, сколько я простоял под душем, пытаясь развидеть то, что увидел в зеркале.

      И только переодевшись в свою одежду и высушив волосы под теплой струей воздуха из климат-контроля, я смог снова смотреть на себя без содрогания. «Ну вот, теперь я могу хоть капельку уважать себя», – подумал я.

      Как раз в это минуту в дом вошел брат и сказал престранную вещь с порога:

      – Рысь, ты даже не представляешь, как они теперь тебя уважают!

      – Да ну тебя! – вскипел я. – Какая мне разница, кто меня теперь уважает, если я этого позора не забуду до конца своих дней!

      – А вот это ты зря, – примирительно сказал Гепард. Он так привык быть развлечением для клана людей, что перестал видеть в этом что-либо дурное. – Смотри, что про тебя пишут вечерние газеты.

      Он кинул на стол газету. На первой полосе