Лоскутки Эверетта, или Заблудившиеся дети. Артур Александрович Капелько

следовательно, все, что не касается биологии, тебе до лампочки?

      – Только не в переносном смысле, а в прямом. У меня ты есть.

      – Тоже верно, – довольно хмыкнул Даниилович. – А ты, дочь?

      – Не-а. Я – в маму, па. Узкая специализация.

      – Вот у Семена тоже узкая специализация сейчас, однако, как лампочку вкрутить, он знает, и не только. Помнишь, Семен, как мы ЛЭПы ставили? Снег по пояс, мороз под тридцать, ветер в лицо, а мы вышку поднимаем.

      – Было дело, – вспомнил я. – Было.

      – Только лампочки в доме Юлька меняет, – засмеялась Ира.

      – Мои гены передались, значит. А что? Не зря она в «технари» подалась…

      Так вот, если пару ламп подсоединить последовательно, связать их, так сказать, то гореть они будут не месяц-два, а пару лет точно. И триста восемьдесят им не страшны, потому что пополам будет сто девяносто. А если три, четыре, так вообще и сам черт не страшен.

      – Зато в полнакала будут гореть, – заметил я.

      – Вот-вот. А я имею в виду под напряжением, особенно в триста восемьдесят, разные стрессы, а под лампочкой человека.

      – Это мы поняли, – сказала теща. – Как это в литературе называется, Сема?

      – Притча.

      – Но есть и другие варианты, – продолжил Даниилыч, – но об этом потом, а то жидкость высокоградусная закипит скоро в рюмках. Собственно, это и был мой тост – за «последовательное соединение» нас и всех, всех, всех… Только со звоном хрусталя чтоб. Семен… Ира… Давай, Кира моя ненаглядная.

      – Не нагляделся еще. Ладно, пей, и я выпью… Быть добру… – смутилась почему-то теща.

      – Всем как следует закусить, – отдала «команду» Ира, – а то следующей не налью.

      – Подчиняемся, – подмигнул мне тесть, накалывая вилкой кружочек маринованного огурчика. – А на голодный желудок, да стакан сразу. Помнишь, как на ЛЭПах? – дернул головой тесть.

      – Здесь не лес и не мороз под тридцать, – отрезала Ира.

      – Поэтому и не прошу, – развел руками Даниилыч.

      – Открывай рот, – «скомандовала» теща.

      – Раз «транспортер» готов, то и «приемный пункт» тоже…

      – Эх, всегда вспоминаю, Семен, твой первый рассказ, про сосну, – заговорил тесть, закусив.

      – Он так и называется – «Сосна», – напомнил я.

      – Помучился ты тогда с ним. А как он мне понравился. Ну, думаю, талант у парня. А его в этом «Юном натуралисте» – раз и забраковали. Мол, то да се, поучиться тебе еще надо.

      Если б ты знал, как мне обидно стало тогда. Парень душу свою вложил, что называется, до копейки. Меня так прошибло этим рассказом, что я потом лишнее дерево зацепить боялся. Оно ж – живое. И ты это хорошо показал. Но просеки прорубать надо, никуда не денешься.

      – А я тогда скис, – вспомнил я. – Ох, и навалились вы все тогда на меня – пиши, учись и пиши, докажи, что можешь. На самолюбии сыграли.

      – Полюбили мы тебя, каждый по-своему. И что, получилось? Получилось. Напечатали? Напечатали.

      – Так полгода потратил, – покраснел я. – Жирно больно для одного рассказа.

      – А ты не красней. Молодец,