Всё о Кыше, Двухпортфелях и весёлых каникулах. Юз Алешковский

же его с тёплой крышки, как он согнал голубей!

      Глава 40

      Перед уходом в школу я опять привязал Кыша к батарее.

      На улице мне захотелось встретить Снежку. Я подождал её немного, а потом заспешил, чтобы не опоздать. Снег на улице уже затоптали. Только на деревьях, растущих вдоль тротуаров, он белел нетронутый и пушистый…

      А около школы мальчишки трясли тополь. Снег хлопьями слетал с него, и он весело шумел мокрой, как после дождя, листвой.

      В школьном дворе меня вдруг оглушил удар по затылку, и фуражка упала на землю.

      Я посмотрел по сторонам, но не увидел никого из нашего класса. За мной шли трое ребят, и среди них Рудик. Кроме него, больше некому было так сильно ударить меня по затылку. Или он кого-нибудь подговорил…

      Они прошли мимо. Они сделали вид, что меня не замечают. Они смеялись и разговаривали.

      Я стоял, потирая рукой больное место, стараясь не расплакаться, и моя фуражка валялась под ногами в мокром снегу.

      Тут зазвенел звонок, я схватил фуражку, побежал в школу и до прихода Веты Павловны успел рассказать Снежке про подлый удар снежком по моему затылку. Ещё я рассказал, как вчера судили Рудика. Снежка была уверена, что он мне мстил, и подула на ушиб.

      Мне сразу стало не так больно.

      На уроке я сидел тихо, потому что мне было грустно и обидно, и не получил ни одного замечания.

      А на переменке в школьном дворе я опять увидел Рудика. Он лепил снежок и что-то рассказывал Оле, которая приходила к нашему дому. По-моему, они ссорились. Оля вдруг круто повернулась и пошла в школу. Рудик размахнулся и от злости кинул снежок за ограду в прохожего.

      На втором уроке Вета Павловна вызвала меня читать. Я читал по слогам, но хуже, чем вчера. У меня болела голова. На уроке пения я получил двойку и замечание, потому что все пели, а я не пел. Мне не пелось, и всё.

      Я думал, что если Рудик начнёт мне мстить, то я не испугаюсь и как-нибудь защищусь. Только я ещё не знал как.

      После уроков я попросил Снежку прийти ко мне и принести с собой кошку, чтобы попробовать сдружить её с Кышем.

      – Ты знаешь кошачий язык? – спросил я Снежку.

      – Назубок. Лучше всего понимаю, когда Цапка мурлыкает, а когда орёт, ничего не могу понять, – сказала Снежка.

      – А я выучил собачий, – похвалился я. – Он трудней кошачьего, потому что собаки умней кошек. А умней собак только гориллы, слоны, дельфины и мы, люди.

      – Значит, кошка глупей? А твой Кыш умеет, как Цапка, погоду предсказывать? Ага! А знает твой Кыш, что идут гости, когда их никто не приглашал? Если Цапка умывается, мой папа говорит: «Кто-то спешит к нам на огонёк, надо бежать в магазин». И бежит за угощением, а потом приходят гости. Собака, наоборот, глупей кошки! Она только лает, когда гости уже у дверей.

      Мне не хотелось спорить со Снежкой, кто умней. Я и так знал, что всё равно кошка глупей.

      – А ты можешь кошачий язык переделать на собачий и наоборот? – спросил я. – Вот, например: р-ре-оурр-рр-уав! Как будет по-кошачьи?

      – Это ерунда! Мрр-яй-мирр-яу! – громко