Всё о Кыше, Двухпортфелях и весёлых каникулах. Юз Алешковский

– дедушка Кольки Зайончковского из второго «А».

      Дедушка Кольки тоже раньше работал в суде, но не прокурором, а защитником.

      Первой выступила Кроткина, сидевшая за столом.

      – Товарищи жильцы! – сказала она. – К сожалению, вместо того чтобы мирно смотреть по телевизору эстрадный концерт, мы вынуждены заниматься неприятным делом. Разбирать поступок Барышкина и вскрывать причины его совершения.

      – Не поступок, а вполне уголовное преступление, – грозно поправил Кроткину бывший прокурор Лавров.

      А дедушка Кольки Зайончковского вскочил как ужаленный с места и крикнул:

      – Это недопустимо! В самом начале процесса прокурор начинает оказывать давление на председателя суда в нарушение всех процессуальных норм! Я протестую!

      Я не успевал расспрашивать папу про непонятные слова вроде «процессуальных», но он велел их запомнить и расспросить обо всех сразу.

      – Очень прошу стороны не ссориться! – продолжала Кроткина. – Встань, Барышкин!

      Рудик встал, стараясь ни на кого не смотреть, но, честное слово, я чувствовал, что ему ни капли не стыдно.

      – Вчера вечером товарищ Сероглазов выяснил, что виновником пропажи всех наших газет и журналов являетесь вы. Вы чистосердечно вернули похищенное владельцам. Я очень прошу вас признать себя виновным перед всеми нами. Признаёте?

      – Признаю, – сказал Рудик.

      – Умница! Мы рады, что вы говорите правду. Это залог вашего морального возрождения! – обрадовалась Кроткина.

      – Позвольте начать допрос? – сказал прокурор Лавров таким голосом, что я вздрогнул. – Барышкин, когда вы впервые решились на преступление подобного рода?

      – Не помню, – сказал Рудик.

      – Следовательно, это было давно, – сказал Лавров.

      – Позвольте! Позвольте! – снова запротестовал дедушка Зайончковский. – Необходимо доказать, что это было давно.

      – Каждый возвращённый журнал – тому доказательство! – отрезал прокурор. – Вот, например, пятнадцатый номер «Огонька» за прошлый год, похищенный у Сизова. Вот «Юность» Шестикрылова – июль месяц этого года. Я уж не говорю о «Вечёрках» с лотерейными таблицами. Жертвами Барышкина регулярно становились жильцы нашего дома. Я считаю его виновность доказанной полностью. Расскажите, Барышкин, о вчерашнем случае. Расскажите по порядку. Мы ждём.

      Рудик неохотно стал рассказывать, как он подсматривал приход почтальона, выжидал на лестнице, когда около ящиков не будет никого из жильцов, открывал самодельным ключом дверцу, доставал журналы и пешком подымался на свой этаж, чтобы не попасться на глаза лифтёрше тёте Клане.

      Он рассказывал, и я представлял всё это, но мне было неинтересно и противно.

      – Ваш отец и брат, разумеется, ничего не знали об этом? – спросил прокурор.

      – Нет.

      Вдруг Лавров в полной тишине ошарашил Рудика и всех нас новым вопросом:

      – В этом году вы получали от своего отца деньги на подписку?

      – Получал, – буркнул Рудик.

      – На