Лучшие мысли и изречения древних в одном томе. Отсутствует

вверх хоть тысячу раз.

      «Никомахова этика», II, 1, 1103a

      Добродетель мы обретаем, прежде что-нибудь осуществив, так же как и в других искусствах. ‹…› Строя дома, становятся зодчими, а играя на кифаре – кифаристами. Именно так, совершая правые поступки, мы делаемся правосудными, поступая благоразумно – благоразумными, действуя мужественно – мужественными. ‹…› Короче говоря, повторение одинаковых поступков порождает соответствующие нравственные устои.

      «Никомахова этика», II, 1, 1103a–1103b

      Искусство и добродетель всегда рождаются там, где труднее.

      «Никомахова этика», II, 2, 1105a

      Совершать проступок можно по-разному ‹…›, между тем как поступать правильно можно только одним-единственным способом (недаром первое легко, а второе трудно, ведь легко промахнуться, трудно попасть в цель).

      «Никомахова этика», II, 5, 1106b

      Мужественные совершают поступки во имя прекрасного. ‹…› В противном случае мужественными, пожалуй, окажутся даже голодные ослы, ведь они и под ударами не перестают пастись.

      «Никомахова этика», III, 11, 1116b

      Скупость ‹…› неизлечима ‹…›; она теснее срослась с природой человека, чем мотовство. Большинство ведь, скорее, стяжатели, чем раздаватели.

      «Никомахова этика», IV, 3, 1121b

      Порок уничтожает сам себя, и если он достигает полноты, то становится невыносимым для самого его обладателя.

      «Никомахова этика», IV, 11, 1126a

      Какие насмешки не стесняются выслушивать, такие и сами говорят.

      «Никомахова этика», IV, 14, 1128a

      Человек ‹…› свободнорожденный будет вести себя так, словно он сам себе закон.

      «Никомахова этика», IV, 14, 1128a

      Молодые люди становятся геометрами и математиками ‹…›, но ‹…› не бывают рассудительными. Причина этому в том, что рассудительность проявляется в частных случаях, с которыми знакомятся на опыте, а ‹…› опытность дается за долгий срок.

      «Никомахова этика», VI, 9, 1142a

      Как зверю не свойственны ни порочность, ни добродетель, так не свойственны они и богу, но у него есть нечто, ценимое выше добродетели.

      «Никомахова этика», VII, 1, 1, 1145a

      Не способный к раскаянию неисцелим.

      «Никомахова этика», VII, 8, 7, 1150a

      Те, что твердят, будто под пыткой ‹…› человек счастлив, если он добродетелен, вольно или невольно говорят вздор. (Возражение эпикурейцам.)

      «Никомахова этика», VII, 14, 1153b

      Для ищущего чрезмерных удовольствий страданием будет уже отсутствие чрезмерности.

      «Никомахова этика», VII, 14, 1154a

      При чрезмерных страданиях люди ищут чрезмерного удовольствия, ‹…› полагая, что оно исцеляет.

      «Никомахова этика», VII, 15, 1154a

      Телесных удовольствий, как сильнодействующих, ищут те, кто не способен наслаждаться иными: эти люди, конечно, сами создают себе своего рода жажду.

      «Никомахова этика», VII, 15, 1154b

      Юноши быстро становятся друзьями, а старики – нет: не становятся друзьями тем, от кого не получают наслаждения.

      «Никомахова этика», VIII, 7, 6, 1158a

      Быть