Старый дом. Катерина Картуш

поможем! Правда, дядя?

      – Сядь, Алимпия, не стрекочи сорокой. Тут дело серьезное, надо подумать, – ответил коротышка-доктор в смешной шапке и по-шустрому просеменил к столу, раскрыл папку и углубился в чтение.

      – Егор, – тихо позвала Липа. – Это правда, что дядя Игнат был не простым кузнецом?

      – А каким? – буркнул он «под дурачка».

      – Мой батюшка был очень расположен к нему. Игнат частенько гостевал в нашем доме, допоздна засиживался с отцом в кабинете. Вот я и спрашиваю, почему?

      – Почему? – как попугай повторил за ней Егор.

      – Потому, – нахмурилась Липа. – Он был его… как бы помощником?

      – Он был его, без «как бы», доверительным человеком.

      – Доверенным лицом, – поправил доктор, перевернув страницу, – и это еще мягко сказано.

      – Ну да, – согласился Егор, почесав затылок. – Аркадий Маркович вроде наставника ему был. Углядел отцовый интерес к кузнечному ремеслу и решил его переква… ква… квасифицировать.

      – Переквалифицировать, – вздохнул доктор.

      – Ну да, это самое.

      – Значит, Игнат был его подручным? – не отступала Липа.

      – Я так и сказал.

      – Поняла. А вот скажи теперь: что ты делал у моей тетки?

      – Да по-хорошему поговорить хотел, – ответил он неохотно, – а она, как меня увидала, вся пятнами пошла, воздух глотает и сипит через силу, что не хотела, мол, черт попутал. А я понять никак не могу, что она там хотела-не хотела. Пригрозил ей малька, стуканул слегка по креслечку, оно под нею и развалилося. Сидит она, значит, на полу, зенки таращит, но не трясется боле. Парниша гундявый кинулся к ней, орет, чтоб заткнулась. Потом за шею ее схватил и колотит, ровно грушу. Пучеглазка головой совсем поникла, слюну пустила. Я его за шкирмон, да в угол швырнул. Вроде затих: об стену дюже приложился, даже кровяка из носа потекла.

      – А дальше-то, что было? Ты садись, не стой! – Липа усадила его на табурет, сама рядом на стол облокотилась.

      – Платье она расстегнула, – буркнул он, уставившись в пол, – и спицу достала…

      – Спицу?! Деревянную?

      – Серебро. С камнем желтым, как яйцо перепёлки.

      – Ох, да это же… – недоговорила она и вдруг в беспамятстве на Егора завалилась.

      – Эй, как вас там? – Вскинулся он с табурета, окликнув коротышку.

      – Карл Натанович, – ответил доктор, отвлекшись от документа.

      – Ты бы помог что ли, Натанович! – прикрикнул Егор и похлопал Липу по бледным щекам. – Вишь племяшка твоя дюже впечатленной оказалась.

      – Девица – крепкая. Корсаж, видать, туговат, – ответил доктор и, послюнявив палец, перевернул страницу. – Гм, печально это все, очень печально.

      – А что здесь, собственно, происходит? – вдруг раздался с порога громкий мужской голос.

      Липа в руках Егора застонала и приоткрыла глаза. Завидев вошедшего в каморку господина в черном пальто, захлопала ресницами и удивленно спросила:

      – Милый, что-то случилось?

      – Я бы тоже хотел это знать, дорогая, – с грустной