И даже небо было нашим. Паоло Джордано

была уже слишком большая. Папа окунулся один раз, в первый же день, и больше уже не пробовал. Скоро мы начали ссориться из-за бассейна, потому что дно в нем все время было грязное, а вода зеленая от водорослей, которые лохмотьями плавали на поверхности. Папа научил меня измерять уровень pH и пользоваться грязеотсосом, но я так и не смогла понять, сколько порошка надо сыпать, к тому же эта работа меня слишком утомляла. Козимо с самого начала заявил, что возиться с бассейном не собирается, так что папе пришлось купить робот-очиститель. И он сердился на меня из-за этого.

      На следующий день после погони, за обедом, рука у него все еще была перевязана. Бабушке он сказал, что споткнулся и упал, пытаясь вернуть на место сорочье гнездо. Мы ели молча, а потом услышали голос Козимо, который звал отца во двор. Я пошла за ним – очень не хотелось оставаться за столом с бабушкой. На пороге стояли трое мальчишек, которые забрались к нам прошлой ночью, а над ними угрожающе нависал сторож. Вначале я узнала только самого высокого – по тонкой длинной шее и голове необычной, продолговатой формы. Но мое внимание привлекли остальные двое, стоявшие у него за спиной. У одного была очень светлая кожа, а волосы и брови – белые, как вата. Другой был темноволосый, смуглый, руки до локтя исполосованы царапинами.

      – А, – произнес мой отец, и на лице у него обозначилась досада. – Вы пришли забрать одежду?

      Самый высокий сказал без выражения:

      – Мы пришли извиниться за то, что вчера вечером зашли на вашу территорию и воспользовались бассейном. Наши родители посылают вам вот это. – И парень механическим движением протянул отцу какой-то пакетик. Отец взял его здоровой рукой.

      – Как тебя зовут? – спросил он. Казалось, он немного смягчился.

      У меня возникло впечатление, что мальчикам было тесно и неудобно в футболках, как будто им их надели насильно. Я обменялась долгими взглядами с одним из тех, кто стоял сзади. Глаза у него были черные-черные, чересчур близко посаженные.

      – Никола, – ответил высокий.

      – А их?

      – Его – Томмазо, – он указал на светловолосого. – А его Берн.

      Отец встряхнул пакетик, послышалось звяканье. Чувствовалось, что ему неловко стоять здесь, при свете дня, и слушать эти извинения. Козимо, напротив, выполнял свою миссию с видом глубокого удовлетворения.

      – Не стоило пробираться сюда тайком, – сказал отец. – Если хотите пользоваться бассейном, просто попросите об этом.

      Они не ответили. Никола и Томмазо смотрели в землю, а Берн не отводил взгляд от меня.

      – Если бы с одним из вас случилась беда… Помочь было бы некому.

      Белизна плит, которыми был вымощен дворик, от солнца стала слепящей.

      – Козимо, мы предложили им лимонад? – сказал отец.

      У сторожа сделалось такое лицо, словно он хотел спросить отца, не сошел ли тот с ума.

      – Спасибо, не стоит беспокоиться, – все так же вежливо отвечал Никола.

      – Если родители