Пуговицы. Ида Мартин

меня, и гладкая поверхность тут же покрылась сеткой трещин.

      Я никогда не считала себя робкой или нерешительной, чтобы запугать меня, нужно еще здорово постараться, однако в тот момент абсурдность происходящего парализовала.

      Надя вытерла выступившую на костяшках пальцев кровь о мою светлую футболку, затем так близко наклонилась ко мне, что я почувствовала на щеке ее дыхание.

      – Это ты во всем виновата, тупая малолетняя шлюшка. Ты сама. Помни об этом всегда!

      К счастью, в коридоре послышались голоса, и, резко распахнув дверь, она выскочила из туалета.

      Мне представлялось, что все именно так и было, но теперь, когда стало известно о Надиной смерти, такой страшной и необъяснимой, ее обвинения в мой адрес стали звучать еще тревожнее.

      «Что ты думаешь насчет сна про Надю?» – написала я Лизе, чувствуя, что больше не могу прокручивать все эти воспоминания.

      «Не сомневалась, что ты запаришься», – ответила она.

      «Но согласись, это странно. Сначала она постоянно снится, а потом оказывается мертвой».

      «Это совпадение. Надя на всех тогда кидалась. Может, на улице сорвалась на случайного прохожего, а он оказался ненормальным, разозлился и прибил».

      «Не помнишь точно, что та гадалка с рынка говорила?»

      «Что ты должна ее отпустить, а она отпустит тебя».

      «А вдруг Надя пытается мне что-то сказать?»

      «Например?»

      «Например, кто ее на самом деле убил».

      «И поэтому обвиняет тебя? Микки, в это сложно поверить. Не рассказывай лучше про это никому. И вообще не вспоминай! Все, что с нами происходит, живет в наших головах».

      Глава 4

      Несколько дней мы старательно обходили любые разговоры о Наде. Тогда как все остальные в школе обсуждали только ее. Это были самые страшные фантазии, на какие способны лишь дети. От кровавых подробностей расчлененки и свирепствующего маньяка до мистической жути о бродящем по ночным коридорам призраке в спортивном костюме и со свистком на груди. Надю убили весной. Вот уже пять месяцев, как она покоилась почти под окнами школы, но страшно всем стало сейчас.

      Директриса позвонила на перемене после четвертого урока:

      – Машенька, милая, что у тебя?

      – Биология.

      – Не могла бы ты забежать ко мне домой?

      Время от времени Тамара Андреевна поручала мне что-нибудь сделать. Чаще всего, особенно если она болела, принести из школы бумаги на подпись или, наоборот, забрать их и отнести в школу. Иногда могла отправить в аптеку, на почту или в магазин, а в последний раз, в начале сентября, попросила научить ее пользоваться «Телеграмом». Я познакомилась с Тамарой Андреевной, когда она еще не работала в нашей школе, а преподавала математику в соседней, там же, где раньше работала моя Яга, и они дружили.

      Тамара Андреевна часто приходила к нам домой на дни рождения и почти на каждый Новый год. Из всей семьи у нее был только чудаковатый двадцатилетний сын Женечка. Пару лет Тамара Андреевна добросовестно