Останемся чужими. Тата Златова

завтра? – с надеждой спрашивает она, наблюдая за тем, как я застегиваю пуговицы пальто.

      Я нервно поправляю рукава. Что мне ответить? «Если Роберта не будет – приеду?» Это эгоистично по отношению к ней, особенно сейчас, когда Виты не стало. На первом месте – чувства ребенка, а я… Я как-нибудь переживу, перетерплю. Наверное.

      – Постараюсь, – уклончиво отвечаю и внезапно ловлю взгляд Роберта. В его глазах угадывается печаль. Похоже, он расстроился, что этот вопрос задали не ему.

      Я присаживаюсь на корточки перед Катюшей, беру ее маленькие ладошки в свои:

      – Завтра на работу, но я постараюсь вечером забежать.

      Девочка вздыхает и сдвигает бровки.

      – Буду скучать.

      Потом бросает взгляд на Роберта, застывшего в углу коридора, хмурится еще сильнее и уходит в спальню. Антонина Валерьевна быстро прощается и следует за внучкой.

      – Держитесь, – шепчу ей вслед, застегиваю наконец последнюю пуговицу и выхожу из квартиры. Меня преследует чувство, что он пойдет за мной, но Роберт остается.

      Дожидаюсь автобуса, плюхаюсь на последнее сиденье у окна, и лишь тогда облегченно перевожу дыхание.

      Дома меня ждет сюрприз в лице мамы, которая приехала без предварительного звонка. Я даже решаю, что что-то случилось, так как выглядит она встревоженно, но она быстро успокаивает:

      – У меня-то все в порядке, а вот ты! Ань, ну куда ты запропастилась?!

      Она забирает у меня пальто и вешает его на крючок.

      – Я вся испереживалась! Как-то скомкано поговорили в прошлый раз. Ты быстро сказала, что Вита умерла, и больше не звонишь, на звонки не отвечаешь.

      – Плохо мне, мама, – вся тяжесть, накопившаяся в душе за эти напряженные дни, наконец-то вырывается наружу. В глазах темнеет. Чтобы удержать равновесие, я хватаюсь за стену.

      – Что случилось? – моментально бледнеет она.

      Помогает мне сесть на пуфик, приносит воды. Присаживается на корточки, выжидающе смотрит в глаза. А я в который раз замечаю, какой у нее теплый взгляд и встревоженное лицо.

      Она так же, как и Антонина Валерьевна, растила меня одна. Ночей не спала, когда я болела, приходила с работы и вместо того, чтобы отдохнуть, помогала мне делать уроки, всегда терпеливо слушала и давала дельные советы.

      С ней я всегда могу поделиться своими переживаниями.

      – Плохо из-за Виты?

      – И из-за этого тоже.

      – Боже, не говори загадками!

      – Роберт.

      Этого имени хватает, чтобы мама накапала в стакан валерьянки и выпила залпом.

      – У Виты есть дочь. От Роберта, – говорю я как можно спокойнее. – Катей зовут.

      – Да, я слышала, – кивает мама.

      – Мне передали письмо от Виты… Она просила позаботиться о дочери. Странно, да? Зачем, если у Катюши есть отец? Она ведь знала, что со мной тогда случилось, знала, что я не переживу еще одной нашей встречи! Зачем она все это подстроила?!

      – Что за письмо?

      Я захожу в спальню, открываю