Тень правителей. Роман Воликов

лиха, пока оно тихо, – сказала Юлька. – Ты всё же плохо учился в университете. Никогда в истории марионетка долго не задерживалась на троне. Либо погибала, либо уничтожала тех, кто её поставил. Так что сожалею, но твоя мифология дала осечку.

      – Может быть, уехать, пока не поздно, – сказал он. – Ты же хотела – берег океана, закат, тишина.

      – Уверен, что не поздно? – сказала Юлька.

      – У меня две новости, – сообщил Силантьев. Силантьева, уходя из банка, он утащил с собой, тот командовал в администрации нукерами и на общественных началах сексотками. – Как обычно, одна хорошая, вторая плохая. Начну, всё-таки, с хорошей.

      – Валяй, – сказал он.

      – Со мной провели соответствующую беседу. Велено докладывать о тебе всё. Так что готовь дезу для слива.

      – А плохая? – спросил он.

      – Вторая новость неприятная, – Силантьев нахмурился. – Очень я не хотел этот разговор поднимать, но лучше я, чем кто-нибудь другой, Юлька мне, как-никак, родная кровь.

      – Кто? – сказал он.

      – Обормот и алкаш, – сказал Силантьев. – Писателишко. Лепит в интернете всякую херню, «Новые русские сказки», что ли, называется. Я почитал – бред сивой кобылы. В общем, ржака для дебилов.

      – Как далеко зашло?

      – В последнее время разговаривают о ребенке.

      – Не почувствовал, – сказал он.

      – Так бабы устроены, – сказал Силантьев. – Если им надо – изменят в соседней комнате, ты и не догадаешься.

      – Юлька с ним не выживет, – сказал он. – Она всегда находилась в благополучии, сначала с родителями, потом – со мной. Нищета не для неё.

      – Ты можешь обеспечить ей необходимые средства, – сказал Силантьев.

      – Просрёт, – сказал он. – Не Юлька. Писателишко. Халявные деньги кружат голову, сам знаешь.

      – Насовсем? – спросил Силантьев.

      – Насовсем, – сказал он. – Но красиво. Что-нибудь вроде отравления палёной водкой. Нехорошая «Скорая» не доехала. Или не довезла.

      9

      – Скажите, Костя, Вы верующий человек? – он сопровождает карлика на освящение церкви Спаса-на-Крови в Санкт-Петербурге.

      – Нет, – ответил он. – Я – атеист, хоть это сейчас и не модно.

      – А я и сам точно не знаю, – признался карлик. – Я ведь из советского времени, членом партии был, как Вы догадываетесь. Но душой чувствую – что-то такое есть, на мой взгляд – ледяное, грандиозное, когда на горных лыжах вниз летишь, особенно хорошо это понимаешь, не будет тебе спасения, если жизнь коряво прожил.

      «Потрясающе, – подумал он. – Уже не различает, перед кем дурочку валять, а перед кем – нет. Так не ошибёшься – валяй перед всеми, на всякий случай».

      – Почти всю христианскую эру человечество было озабочено больше всего тем, в каком виде предстанет на суде Божьем, – сказал он. – Это, правда, не помешало резать себе подобных до умопомрачения. Для наших современников бог скорей некая космическая абстракция, но всё равно