Любовь-неволя. Евгений Петропавловский

за ними.

      Через несколько минут в коридор выглянул начкар – лейтенант Антонов.

      – Молодых заставляешь? – грозно спросил он Осипова, поправляя на руке красную повязку с надписью «Начальник караула».

      – Нет, они просто помогают, – ответил Сандаль и легонько пнул ногой орудовавшего веником Мусаева:

      – Скажи, татарин, чего молчишь!

      – Да-да, – переполошился забитый Мусаев. – Ми немнога памагаля!

      – Ладно, – буркнул лейтенант и удовлетворённо осмотрел уже почти убранный коридор. – Гляди, чтобы мне жалоб от личного состава не было.

      – Товарищ лейтенант, какие могут быть жалобы? – бодро заявил Сандаль. – У нас в роте стукачей нет!

      – Надеюсь, – сказал начкар и перед тем как исчезнуть, указал тебе носком сапога на стену:

      – Вот здесь пятно, ототри.

      – Ототрём, – выразил готовность Сандаль.

      …Через несколько минут всё было закончено. Однако этого времени оказалось достаточно для того чтобы в столовой голодный молодняк расправился с теми скудными крохами, которые были оставлены для сменившихся с постов бойцов. Тебе ничего не досталось, опоздал.

      Зато после ужина началась уборка пищеблока, о чём тебя радостно известил сержант Зеленский. Он отслужил год, а значит, был «черпаком» и имел право командовать салагами. «Молодых» в его смене было много, и работа двигалась споро.

      Вы отскребали корявые самодельные столы, сколоченные из неоструганных досок, мыли посуду, драили полы. Зеленский расхаживал взад-вперёд, деловито покрикивая:

      – Шуршите веселее, караси! Труд помог обезьяне превратиться в человека! А карасям со временем поможет превратиться в настоящих «черпаков»! А потом – в «дедушек»! А потом – в дембелей! Так что шуршите, шуршите!

      Приблизившись к тебе, он сделал удивлённое лицо:

      – Что такой кислый? Не нравится? Ничего, я тоже в своё время вкалывал почище тебя. И фофанов получил – знаешь, сколько? До сих пор башка трещит, ха-ха-ха!

      Мудак.

      Трудно сразу привыкнуть к чему-то подобному. Однако все привыкают. Иного выхода нет.

      Чёрт возьми, лучше не думать об этом.

      О как хорошо было бы научиться вообще ни о чём не думать!

      ***

      Когда уборка была закончена, ты вышел в курилку. Она представляла собой вырытую в земле яму для окурков и четыре брошенных вокруг неё бревна – вместо скамеек. Над этим нехитрым сооружением была натянута маскировочная сеть.

      Сигареты подходили к концу. Ты достал одну из смятой пачки, пересчитал оставшиеся – их было четыре (да ещё, ты вспомнил, одна, спрятанная в подсумке, чтобы покурить на посту)… Насчёт курева – тут не повезло с местом дислокации. У ребят, которые стоят в Грозном или в крупных аулах, с этим проблем нет: за пачку патронов в любом коммерческом ларьке можно выменять бутылку водки плюс пачку «Мальборо», а за гранату – пачку «Мальборо» и две бутылки водки.

      В курилке было полно народа. Ты пристроился на краешек бревна и, достав из кармана спичечный коробок, зябко запахнулся