Маятник птиц. Татьяна Столбова

зябко.

      Он вскочил, схватил со спинки стула мою теплую вязаную кофту и подал мне. Я с улыбкой посмотрела на него. А на стуле, закинув ногу на ногу, сидел Абдо, с улыбкой глядя на нас. Возможно… «Ничего нельзя исключать, правда, дядя Арик?»

      Я перевернула страницу старого фотоальбома.

      – А это кто? – поинтересовался Николай, ткнув пальцем в фотографию цвета сепии, на которой был запечатлен крупный мужчина, одетый в костюм в мелкую клетку; с тростью, в круглых очках, с аккуратно подстриженными усами и небольшой бородкой.

      – Это прадед Аким. Тебе он – прапра.

      – А, я знаю, он был врачом. В его честь назвали моего папу.

      – Верно.

      – Ты его видела?

      – Нет, он умер за семнадцать лет до моего рождения. Удивительный был человек. Знаешь, как его называли? «Творец чудес и чудо Творца». Обычный сельский доктор, а лечиться к нему со всей округи приезжали. Даже из города.

      – Из нашего города?

      Я кивнула.

      – Конечно, в те времена здесь было гораздо меньше народа…

      – Семьсот тысяч?

      – Меньше.

      – Четыреста восемьдесят семь?

      – Думаю, не больше тридцати.

      – Все равно это очень много!

      – Однажды мы с тобой съездим в деревню, откуда он родом. Там, наоборот, почти никого не осталось…

      Из альбома выпала маленькая цветная фотография. Николай подхватил ее в сантиметре от пола. На ней светловолосый мальчик с ясными глазами крепко обнимал крошечную девочку в ее первом платьице – зеленом в маленьких желтых яблоках.

      – Какие смешные.

      – Это я и твой папа. Мне здесь, наверное, около года. А ему, значит, три.

      Я помню себя лет с четырех, не раньше. И то – помню лишь мгновенными вспышками. Лето – бабочка – кот – солнце. Брат поливает из черепка цветок. Маленькая серебряная сережка в мамином ухе, а я, видимо, у мамы на руках. Красное пластмассовое ведерко с трещиной на боку. Снова брат – несется к реке позади толпы старших мальчишек; тощая фигурка с выпирающими лопатками, грива давно нестриженных, выгоревших до белизны волос развевается по ветру. И снова он – протягивает мне ладони, сложенные лодочкой, а в них несколько больших красных ягод земляники.

      Мы с братом не слишком похожи внешне, но в остальном всегда были как сиамские близнецы. Практически во всех моих воспоминаниях он присутствует рядом со мной. Где же он сейчас? Где он – все эти долгие, как целая жизнь, семь месяцев?

      – Переверни страницу, – сказал Николай.

      – Нет. Что?..

      – Аня, ты держишь рукой страницу. Давай дальше смотреть!

      – Извини…

      Я перевернула страницу альбома.

      – А это бабушка в молодости, я узнал!..

      Потом мы долго сидели на диване, плечом к плечу, молчали и смотрели в сумеречное небо. Я пила чай, Николай – какао, сваренное Тамарой по ее «особому» рецепту.

      – Как ты думаешь, – тихо спросил он, не отрывая