Дорогой друг. Перевод Елены Айзенштейн. Ги де Мопассан

рядам томов.

      Она повернулась, все время улыбаясь, одетая в белый, украшенным кружевом пеньюар; она протянула ему руку и показала обнаженную руку в широко распахнувшемся рукаве.

      – Уже? – спросила она.

      Потом повторила:

      – Это не упрек, а простой вопрос.

      Он пробормотал:

      – О, мадам, я не хотел подниматься, но ваш муж, которого я встретил внизу, заставил меня. Я только смущен, что не осмеливаюсь сказать, что меня привело.

      Она показала ему на место:

      – Садитесь и рассказывайте.

      Она двигала между двумя пальцами гусиным пером, ловко поворачивая его; перед нею находился большой белый бумажный лист, наполовину исписанный, так как своим приходом молодой человек прервал ее работу. Ей было комфортно у себя перед этим столиком для работы, как в своем салоне, где она занималась своим обычным делом.

      Легкий запах исходил от пеньюара, свежий запах нового наряда. Дюруа пытался угадать, предполагая, что увидит тело юное и чистое, крупное и горячее, нежно покрытое мягкой тканью.

      Она повторила, и, поскольку он не ответил, она сказала:

      – Ну, говорите, что это?

      Он смущенно пробормотал:

      – Вот… но поистине… я не осмеливаюсь… Это то, над чем вчера вечером я очень поздно работал… и этим утром… очень рано… чтобы сделать статью об Алжире, о которой просил меня мосье Вальтер… и я не пришел ни к чему хорошему… я разорвал все мои эссе. У меня нет привычки к такой работе; и я пришел просить мосье Форестье мне помочь… на первый раз…

      Смеясь от всего сердца, она прервала его, счастливая, радостная и польщенная.

      – И он вам сказал прийти и найти меня?.. Это мило…

      – Да, мадам. Он сказал, что вы меня подтянете лучше, чем он. Но я, я не осмеливался, я не хотел. Вы понимаете?

      Она поднялась.

      – Такое сотрудничество очаровательно. Я восхищена вашей идеей. Ну, садитесь на мое место. Все в газете знают мой почерк. И мы сделаем вам не просто статью, но успешную статью.

      Он сел, взял перо, разместил перед собой лист бумаги и стал ждать.

      Мадам Форестье, стоя рядом, смотрела на все приготовления; потом она взяла сигареты с камина и закурила:

      – Я не могу работать, не куря, – призналась она. – Посмотрим, что вы хотите рассказать?

      В ожидании он подняла на нее голову.

      – Но я не знаю, для этого я искал вас.

      Она сказала:

      – Я приведу вещь в порядок. Я приготовлю соус, но мне нужна основа.

      Он оставался смущенным; наконец, произнес в замешательстве:

      – Я хотел бы рассказать о моем вояже с самого начала…

      Тогда она села напротив него, с другой стороны большого стола, и посмотрела ему в глаза:

      – Хорошо, расскажите сначала все мне одной, слышите, очень спокойно, ничего не забывая, и я выберу то, что нужно взять.

      Но, поскольку он не знал, откуда начать, она начала расспрашивать его, как священник на исповеди, ставя уточняющие вопросы, которые напоминали забытые детали,