Инсун Эшли Бэрри. БоЖенька

спокойной душой – на цыпочках, чтоб не мешать – ты выпрыгиваешь в окно, как и я прошлой ночью.

      И приземляешься прямиком на обломки голема. Тот печален. Разбит. Во всех смыслах.

      Да…

      Нужно заглянуть к Фрэнки.

      V

      Слушай, я сейчас, наверное, не вовремя, но тот твой друг… Приятель… Та еще скотина временами, нет?

      Почему вы общаетесь? Это же не нормально, вечно какие-то подколы не к месту, злые и едкие. Это вообще зачем?

      Я, конечно, не говорю, прекратить общение вовсе, да и едва ли получится, но…

      Почему бы не попросить следить за языком? Или сказать, что ты такое отношение не потерпишь? Да на крайний случай, избегать эту змеюку. А что?

      Бережешь чужие чувства?

      А о своих подумать не хочешь?

      ***

      – А, Эшли, услада моих глаз!

      Ты спускаешься аккуратной поступью вниз подвала мастерской, улыбаешься и вдруг видишь Фрэнки.

      Высокий рост, стройное подтянутое тело, рыжая копна кудрявых волос и полностью незрячие глаза.

      Ты чуть оступаешься на лестнице, неловко грохнувшись. Фрэнки реагирует на шум, бросается, сочувственно поддерживает тебя за руки:

      – Ты чего? Прешь куда глаза глядят?

      – Нет, то есть… Ты просто замечательно выглядишь.

      А-а! Что ты такое несешь?! Быстро, пошути! Нет! То есть…

      – Не могу сказать про тебя того же, – смеется Фрэнки, а уши все равно алеют, – ну, что, мой лучший поставщик, сколько сегодня перитак?

      – Нисколько. Я больше не ворую.

      – Чего?

      Чего?

      – Почему?

      Да, почему?

      – Это ведь твоя главная мечта – скопить на квартиру и уехать отсюда. Мы ведь даже уже залог внесли! Что поменялось?

      – Я теперь другой человек. Буквально.

      Ой, заткнись!

      – Тогда чего ты здесь? – смущается Фрэн.

      – Рассказать, что твоя уловка с големом не сработала. Люди, только завидев за рулем каменюку, пугались и не решились войти. А под конец нам с големом надрали задницы и пнули под них на выход.

      – Что? Тебя побили? Ты в порядке? – Фрэнки волнуется, протягивает к тебе руки наугад.

      Ты берешь эти аккуратные как у куклы ладони и направляешь к своему лицу:

      – В губу ударили – поцелуй бо-бо…

      АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА! А! А! А! А-а-а!

      – Ничего не вижу, – улыбается Фрэнки, но рук не отнимает, касается мягко, легко, щекотно, словно лепестком цветка гладит.

      И во всем теле пробуждается волнение и трепет. Жар поднимается в груди и расползается ощутимо к лицу, к рукам, и, ну, понимаешь куда…

      Впору оцепенеть пойманной дичью и стоять так до скончания веков. И никак не решиться: хочется ли прижаться ближе, поглощая, сливаясь с Фрэнки полностью или сбежать отсюда на край света. Ведь быть рядом просто невыносимо.

      – И только ради этого нужно вторую ночь не спать, из аббатства сбегать? – иронизирует Фрэн, стыдливо отнимает руки, прячет их в карманах.

      – Мне хотелось исправить ошибку, произошедшую