Канатоходцы. Том I. Татьяна Чекасина

автотранспорт. «“Запорожец”, – шутим с Динкой, – “еврейский танк”». У нас будет дитя! Я ликую! Свадьбу наметили на 14 февраля. Впереди целых двадцать дней! Но надо подготовиться».

      …В доме тридцать три на улице Нагорной готовились к свадьбе, а налётчики на этот дом – к налёту двадцать девятого января, и жить Эразму три дня.

      Филя

      С утра Тонька:

      – Возьми Алёшку, а мы с мамой ковры перестелем.

      Едут в баню номер один, где с папаней Феррерой парились. Одно время разгружал там мыло, хлорку, бельё. Алексей Филякин в ушате «плывёт морем-океаном», как в книге, которую читает ему бабка.

      Дома тепло, обед, а Филе – на холод.

      – Вроде, тебе неохота, – тёща добрая, как в первые дни, когда ящик с отвёртками подарила… Вору заподло работать руками, но сердце – не камень.

      А чё, ништяг: Тонька в столовой (жратва!); бабка моет, убирает; пироги… И его в канаве ни одна падла не наблюдала, дитя поднимет… Не могут бабы поднять на ноги братка! Им волю дай, – педиком будет (кусай локти отец!)

      – Я иду на «малину», меня там к мочиловке могут приговорить.

      Обе как отшатнулись. Тонька белую рубаху, будто гробовую…

      Но, уходя, не верит ни в какой «приговор». На обратном пути – кранты[53]! Там был Иван[54]. Долбанёт, труп утопит, не найдут. В горло вцепился одному в лагере, в сонную артерию… Фонтан крови… Против него Капитан – щенок.

      И опять говорил! «Загадки психики», как в журнале «Наука и житуха»[55]. В далёком прошлом, выпив многовато водки (было взято тридцать литров из буфета дома отдыха), в коммуналке выбалтывает ход дела, ну, и вперёд, на Воркуту. А комнату, ему выделенную, когда барак ломали, – филеру[56]. Чего наговорил накануне, пока во тьме калгана[57].

      Мельде

      Надо превратить в тропинку ледяной канат. Ломиком, лопаткой, метлой…

      Они в доме вдвоём с Лорой. Эльза и Андрей, бывает, и в выходные на работе: железная дорога, почтамт – графики.

      – Лорчик, тебе омлет с окороком или с колбаской?

      Первая, оценившая не тело, а игру на трубе. До него девица. И Роша, наверное, но ей напела Надька. Цифра, как в туалете обувного училища, когда бегали за линейкой. На конвейере эти немалые циферки в глазах неудовлетворённых баб. Одна Лора в упор не видит, хотя умнее их.

      Пиджак – только в комиссионку. Наденет белый концертный. «…с работы…» Лора имеет в виду его работу музыканта, а не на фабрике, где он подтягивает гайки.

      Она домой надевать другое платье… Он берёт трубу. Репетирует… Надо для Натальи Дионисовны что-нибудь древнее, оперное… Верди, например: «Покинем край мы, где так страдали». Умеет. Иногда на халтурах заказывают.

      Вернулась Лора:

      – Твоих денег хватило и на торт.

      – А подарок?

      – Куплен в церкви…

      Так рада: они идут вдвоём!

      – Ловлю для тебя мотор, и ты едешь одна.

      Чуть не ревёт. И ему неприятно буквально вталкивать её в машину:

      – Водителю на два рубля…

      Не

53

– конец, безвыходное положение;

54

– Иван – главарь преступной группы (арго преступников).

55

– так называет журнал «Наука и жизнь».

56

– осведомитель милиции;

57

– калган – голова (арго преступников).