.

глубокомысленно вздохнул, заглянул вправо и обрадованно произнес:

      – Идет, идет!

      Подошел парень.

      – Ну, здравствуй, еще разок, Петро, – засуетился мужик, протягивая ему руку.

      – Здравствуй, Иван Сергеич.

      – Вот ведь как, Петро, а! Ты, значит, там едешь, а я здесь сижу. Это как, а?

      – Бывает, – развел руками парень.

      – Ну, мы это положение выправим. Ты как, а? Ничего?

      – Ничего.

      – Во-во. Главное – не быть дураком. Правильно я говорю?

      Мужик достал узел, поставил его себе на колени и развязал. Все это он проделал не спеша, с нескрываемым удовольствием. Бутылки были спрятаны в носки – видно, чтобы в дороге не побились.

      Парню сесть было некуда, и он, стоя перед мужиком, следил за каждым его движением.

      Вот показалось горлышко, и мужик, все так же не торопясь, отбил с него сургуч и достал стакан.

      Рядом с Волковым забулькало.

      – Ну, за встречу или как?

      – А хоть как.

      – Во-во.

      А поезд все шел да шел. За окном лежала темнота, и поезд прошивал ее, как игла.

      В соседнем купе заплакал ребенок. Волков видел, как мать, укачивая его, смотрела в темноту, и ей, наверно, было, тревожно от ее близости. Мужик снова налил в стакан и, набираясь духу, замер. У девушки, которая сидела рядом с Волковым, тускнели от тяжести глаза – два ее маленьких солнца приближались к закату. Черная, голая шея парня, которую, видимо, и зимой и летом укутывали только ветры, стала багровой.

      Люди на скамьях постепенно расплывались. Волкова клонило ко сну, и все, что было перед ним, получало другие очертания и измерения.

      Мужик, резко повернувшись, больно толкнул Волкова в бок.

      – Осторожней, отец, – открывая глаза, со злостью сказал он.

      – А, извиняй, извиняй.

      Сон сразу пропал – покачался, покачался и, словно обидевшись, куда-то ушел. Волков выругался про себя и от нечего делать стал смотреть, как затихает вагон, как люди по очереди вытягивают ноги и роняют головы. Казалось, они были цифрами на какой-то замысловатой мишени, и невидимый стрелок мастерски поражает их одну за другой.

      – Ну, я пойду, Иван Сергеич, а то место займут, – сказал парень.

      – Иди, коли так, иди, – позволил мужик. – Я сейчас тоже прикорну, а завтра вместе сойдем. На сегодня хватит – правильно ты говоришь.

      «Слава богу, – подумал Волков. – Может, правда успокоится».

      Мужик прильнул головой к стене, что-то пробормотал и сразу же выпрямился.

      – Мы какую станцию проехали? – спросил он.

      – Не знаю, – ответил Волков. – Спи, отец, утром разберемся.

      – Э, нет. Оно, конечно, спать можно, но, с другой стороны, можно и выпить. Ты как, а?

      Волков рассердился.

      – Я никак, я уже сказал. И тебе, отец, хватит. Потом будешь всю ночь куролесить.

      – Подожди, – мотая головой, сказал мужик. – Я тебе сейчас все, значит, до капли объясню. Мы с Петром один носок опростали, а куда его один, когда у меня две ноги? Соображаешь?

      Он хохотнул и снова достал узел.

      Девушка,