Собрание повестей и рассказов в одном томе. Валентин Распутин

Димка не заметил, но он все равно успел заметить.

      – Ты меня не бойся, – сказал он. – Давай, если что. Он положил свои руки на парту, а на руки положил голову, будто устроился спать. Я сделал то же самое. Было так тихо, что показалось, война кончилась и такая тишина стоит везде. Но мы-то знали, что она не кончилась.

      Мы еще полежали так, а потом пошли домой. Мы шли тихонько, потому что мне было страшно идти домой.

      – Хочешь, я с тобой пойду? – предложил Димка.

      – Хочу.

      У нас дома стояла тишина. Мама, обняв Женьку, спала на своей кровати, а тетя Варя, Димкина мать, сидела с ней рядом.

      Она увидела нас и замахала руками:

      – Идите к нам, к нам идите. Поешьте там чего и никуда не убегайте, я скоро буду.

      Я остался у Димки на ночь, и мы с ним спали вместе, а утром опять пошли в школу.

      Потом война ушла из СССР и шла в других странах, но наших людей все равно там убивали. Весной мы сделали еще два флажка, и от лозунга осталось флажка на три, не больше. На войну его могло не хватить, а другого лозунга у нас не было.

      – Может, обойдется, – сказал я.

      – Должно обойтись, – кивнул Димка.

      – Уж теперь война скоро кончится, немножко осталось.

      Когда до конца первого класса осталось месяц или полтора, к нашей учительнице после ранения приехал капитан. Кем он ей был, мы не знали, наверно, женихом, потому что везде ходил за ней и даже один раз пришел к нам на урок. Пока учительница занималась с четвертым классом, он рассказывал нам про войну. Конечно, учительницу никто не слушал, все слушали его. У нас в деревне своих капитанов не было, а все больше были солдаты, и живого капитана мы видели в первый раз.

      Он рассказывал, рассказывал, а потом почему-то спросил у меня:

      – У тебя отец по званию кто был?

      – Сержант, – ответил я, вскочив. Я сказал не «сержант», а «сел-жант», потому что «р» у меня не получалась.

      – Ты не умеешь выговаривать букву «ры»? – засмеялся капитан. – Милый, тебя на фронт ни за какие пряники не возьмут.

      Я замер. На фронт я не собирался, но одно дело, когда не собираешься, и другое – если тебя туда и не возьмут.

      – Нет-нет, не возьмут, – продолжал капитан. – Ты сам рассуди: что решает успех боя и в конечном счете успех войны? Наступление – правильно?

      Я кивнул.

      – А что решает успех наступления, успех атаки? Многое, но прежде всего в самом начале атаки наш боевой клич, по которому русского человека знают и боятся во всем мире. Допустим, мне надо поднять своих солдат в атаку. Я поднимаюсь, устремляюсь вперед на врага и кричу… Что я кричу?

      – Ура! – догадался я, но у меня получилось не «ура», а «уа».

      – Ура!

      – Петя, Петя! – учительница попыталась остановить капитана, но он не стал ее даже и слушать.

      – Ура! – еще раз закричал он и, вдруг смолкнув, обвел нас бешеным взглядом. – И что мне на это отвечают мои молодцы, ваши отцы и старшие братья?

      – Ура! – закричали ребята, прыгая через парты и набрасываясь друг на друга.

      Мы с Димкой молчали. Капитан подошел к нам и, запыхавшись,