Стихи о любви (сборник). Тимур Кибиров

ему «Спартака»,

      на «Синюю птицу» во МХАТе

      в столицу возила сынка.

      И плакала тихо на кухне,

      когда он в МАИ не прошел,

      когда в бескозырке балтийской

      домой он весною пришел.

      И в пединститут поступил он,

      как девушка, скромен и чист,

      Андрюша Петров синеглазый,

      романтик и волейболист.

      Любил Паустовского очень,

      и Ленина тоже любил,

      и на семиструнной гитаре

      играл, и почти не курил.

      На первой картошке с Наташей

      Угловой он начал дружить,

      в общаге и в агитбригаде,

      на лекциях. Так бы и жить

      им вместе – ходить по театрам

      и петь Окуджаву. Увы!

      Судьба обещала им счастье

      и долгие годы любви.

      Но в той же общаге московской

      в конце коридора жила

      Марина с четвертого курса,

      курила она и пила.

      Курила, пила, и однажды,

      поспорив с грузином одним,

      в чем мать родила по общаге

      прошла она, пьяная в дым.

      Бесстыдно вихляла ногами,

      смеялась накрашенным ртом,

      и космы на плечи спадали,

      и все замирали кругом…

      Ее выгонять собирались,

      но как-то потом утряслось.

      И как-то в компаньи веселой

      им встретиться всем довелось.

      Андрюша играл на гитаре,

      все пели и пили вино,

      и, свет потушив, танцевали,

      открыв для прохлады окно.

      Андрюша, зачем ты напился,

      впервые напился вина?!

      Наташа ушла, не прощаясь,

      в слезах уходила она.

      И вот ты проснулся. Окурки,

      бутылки, трещит голова…

      А рядом, на смятой постели,

      Марина, прикрыта едва…

      Весь день тебя, бедный, тошнило,

      и образ Наташи вставал,

      глядел с укоризной печальной,

      мелодией чистой звучал.

      И все утряслось бы. Но вскоре

      Андрюша заметил, увы,

      последствия связи случайной,

      плоды беззаконной любви.

      И ладно бы страшное что-то,

      а то ведь – смешно говорить! –

      Но мама, но Синяя птица!

      Ну как после этого жить?

      Ведь в ЗАГСе лежит заявленье,

      сирень у барака цветет,

      и в вальсе кружится Наташа,

      и медленно смерть настает…

      И с плачем безгласное тело

      Андрюшино мы понесли.

      Два дня и две ночи висел он,

      пока его в петле нашли.

      И плакала мама на кухне,

      посуду убрав со стола.

      И в академический отпуск

      Наташа Углова ушла.

      Шли годы. Портреты сменились.

      Забыт Паустовский почти.

      Таких синеглазых студентов

      теперь нам уже не найти.

      Наташу недавно я встретил,

      инспектор она гороно.

      Вот старая сказка, которой

      быть юной