Невинная овечка для волка. Катя Лоренц

надо. Я уже.

      Ставлю белые бутончики роз в небольшую вазу.

      – Ну, раз вам ничего не нужно, я пойду. Посплю часок? – киваю и с подносом иду в свою комнату.

      Застою Женю возле зеркала – потайного входа. Вот как она выбралась. Пора сменить название. А то что же это за потайной ход, если про него знает столько народа.

      Она упирается ладошками в стекло, и давит. Пиджак, к слову, единственная одежда на ней, приподнимается и взору открывается аппетитная голая попка.

      Боги, дайте мне сил не сорваться.

      – Тебе лучше?

      Она вздрагивает, резко поворачивается и морщась бежит к кровати, ныряет под одеяло, натягивая его до самого носа. Сажусь на кровать и ставлю перед ней поднос.

      – Голодная? – в животе Жени начинает урчать. – Садись. Ешь.

      – Не могу.

      – Ладно, – пожимаю плечами и беру с подноса бутерброд.

      – Эй! Не могу сидеть! – она поворачивается на бок и вилкой цепляет бекон. Ест как оголодавший волчонок, громко чавкая и прихлебывая соком. – С утра ничего не ела, – поясняет с набитым ртом.

      Я улыбаюсь. Она миленькая, как маленький котенок. С этими мокрыми волосами и детской непосредственностью.

      – Что?

      – Ничего. Ешь.

      Позавтракав, Женя выглядит подобревшей. Ядом не плюётся в разные стороны, не кусается больше. Только хватает ее ненадолго.

      – Это ничего не меняет! Я, как только вернусь домой, сделаю экспертизу крови. Наверняка вы что-то добавляли в это шампанское.

      – Хватит! Хочешь я докажу тебе прямо сейчас, что не было никаких наркотиков? – Отставил поднос в сторону, придвигаясь к ней ближе. Провожу по пышной нижней губе, сминаю ее. Женя задерживает дыхание. Ласкаю большим пальцем щеку. Она нервно облизывается, от нее исходит запах абрикосов и возбуждения. Нокаутом мне под дых. Нагибаюсь к ней и шепчу в губы:

      – Позволишь? – ее взгляд мечется, она пытается бороться со мной, но сама подается вперед и впивается в губы.

      Наши языки схлестнулись. Толкаются, борются между собой.

      Я уже сверху, скидываю с нее свой пиджак, сминаю такую желанную грудь. Она выгибается, стонет мне в рот. Сдирает с меня рубашку. Прижимается к голому торсу грудью, дрожит от нетерпения.

      Я ликую. Луна лишь подстегнула ее к действиям. Она сама меня хотела, точно так же как хочет сейчас.

      Покрываю животик поцелуями, спускаясь все ниже. Как того хотел, обвожу пупок языком. Все ниже.

      – Виктор! Не надо. Мне там больно! – пытается меня оттолкнуть.

      – Сейчас будет легче, – хрипло выдыхаю я и загоняю со всего размаха язык в узкую дырочку.

      Она вскрикивает, дергается подо мной. Фиксирую бедра, схватив за задницу пальцами, толкаю ее на себя, насаживая на язык. Вылизываю ее, и сам дурею. Мычу пораженно. Наметив куни как лечебную процедуру, не знал, что мне самому так снесет башню.

      – Виктор, нет! – мечется по подушке. От каждого движения языка ее подбрасывает на кровати, тело дрожит в моих руках.

      – Мне перестать? – она пьяным взглядом смотрит на меня и вместо ответа,