У черта на куличках. Елена Романова

не должен бояться. Не должен бояться. Тебе просто нельзя бояться. Хватит бояться. Никогда больше не бойся.

      Заклинание не действовало – страх не уходил, омерзение тоже, росла одна злость.

      Шего отступил от кровати поближе к печи, заглянул в источавшую каменный холод дыру за заслонкой, подтянул рукав до предплечья и позволил огню охватить всю руку. Кирпичи откликались на позабытый зов пламени неохотно, как бы отталкивая его, словно не желали вспоминать. Крошки золы, сажи и глины на чугунной плите были похожи на землю Пустоши. Змей потер соринки горящими пальцами.

      Крола, прижавший к груди трухлявые дрова, неуклюже внес их и себя в комнату и сбросил ношу возле подтопка – грохот взметнулся в тишине, как мука, в которую угодило сито. Шего, колупавшийся в печи, стукнулся о каменный свод.

      – Что ты делаешь? – спросил змей с укоризной, растирая затылок свободной рукой.

      – Дров принес.

      Шего поднял одно полено – отсыревшее дерево зашипело в пальцах, обжигая кожу. «Терпимо», – подумал змей. И через мгновение у него в руке вспыхнул факел, восхитительное потрескивание которого отодвинуло зловещий шум дождя. Шего сложил в печь дрова – в три ряда, одно к другому – они тут же схватились, и в комнату клубами поплыл дым.

      – Ох ты ж! – вскрикнул Крола, подскочил и выставил две заслонки в трубе.

      Черные крошки сажи осыпали лицо, но едкий туман все равно лился в комнату, подобный духу, что не знает дороги домой.

      – Засорилась она, что ли? – произнес провидец.

      – Кто? – Шего жадно втягивал дым в легкие.

      – Труба! Щас придется всю иллюминацию выключать – не на улице же мне спать!

      – Погасить огонь? – ужаснулся змей.

      – Ну а как?

      – Погоди, дай ей прогреться, уйдет дым, – пообещал Шего и направил пламя с ладони в трубу.

      – Посмотрю снаружи, будет ли тяга.

      Провидец снова ушел, оставив за собой вереницу мокрых следов. Округлые блестящие пятна воды и осклизлые комья грязи переливались на полу закатными отсветами огня. Змей стянул с руки вторую перчатку, спрятал в карман плаща и плащ снял, бросив комком на спинку покореженного стула, потом подставил обе ладони чудесному сиянию, питая им все тело. Труба прогрелась, и призрачный дым свободно потек на улицу. Треск горящих поленьев принес покой, так что Шего уже не замечал размеренного клацанья капель.

      – Ну чего, перестало вонять?

      Змей вздрогнул: в этот раз провидец вошел так тихо, словно весь он был только голос.

      – Спать ложись, – распорядился Крола и сам сонно потянулся. – А я осмотрюсь немного. Давно я тут не был.

      Шего снилась Пустошь. И Рэда. В сияющих белых одеждах. Она стирала после зимы огромное алое одеяло. Мутная пена щелока плыла по тазу, собираясь полумесяцем у самой кромки, липла на ткань и кисти ведьмы, покрывая кожу тусклым серебром разводов-браслетов. Рэда вытерла лоб тыльной стороной ладони, оберегая лицо от мокрых пальцев, собрала мешавшие