Титановая бабочка. Дарья Безинская

и точно передают мое состояние. О, оно вызвано и плохой погодой, и нервным утром. Голова моя уже месяц ощущает странное вращение, будто земля под ногами превратилась в юлу. Но нужно бодриться. На заводе меня знают, как Бабочку. Такое милое и легкое насекомое, которое порхает на крылышках и не знает бед. У меня же две проблемы. Первая – я плохая мать. Вторая – я плохая жена.

      – А вот и наша Бабочка! – весело кричит мне Стрекоза.

      Да, так получилось, что мы имен друг друга не называем. Даем себе глупые клички, которые не передают наш внешний вид или внутренний мир.

      – Не ори так, а то сейчас сбегутся сумасшедшие, – хихикаю в ответ.

      Стрекоза всегда умеет поднять мне настроение одним своим видом.

      – Ну что? – вопрошаю у напарницы. – Смена была спокойной?

      – На заводе нормально все, – махнула рукой подружка. – А вот в больнице проблемы. Дорогуша хочет увольняться. У человека – подавленное состояние.

      – Оно у него всегда такое.

      – Ну пойди, поговори ты. У него на лице написано, что либо он сбежит от нас, либо с прыгнет с моста.

      – Черт возьми! – ругаюсь на разные голоса, выкладывая всю палитру эмоций, вкладывая вещи в шкафчик. – Чтоб ты съел!

      Дорогуша – наш единственный хирург, который занимается протезами, суставами, титановыми костями. Конечно, если он пропадет, пострадает большая часть населения. Мы живем в жестоком 3.156 году. После войны с машинами каждый второй, если не первый – инвалид. А еще раньше автоматизированный труд снова становится человеческим. Конечно, уровень травм серьезный.

      – Дорогуша, привет! – торопливо заскакиваю в кабинет врача. – Как дела?

      – Привет…

      По суженым зрачкам мужчины понимаю, что он принял сольду. Это вещество, которое поднимает настроение на несколько часов, потом лекарство от депрессии вызывает страшное похмелье. Но самое опасное – это привыкание к сольде.

      – Зачем ты выпил эту штуку?

      – Ты волнуешься за меня? – с усмешкой спрашивает коллега.

      Но я не успеваю ничего ответить. Меня резко ведет в сторону против моей воли. Такое бывало и раньше, но дома, когда коллеги не видят. Теперь же падаю на глазах у Дорогуши. Прихожу в себя на кушетке.

      – Что с тобой? – строго спрашивает хирург- протезист.

      – Да так… не выспалась просто. Обычное дело.

      Он не дает мне встать. Проникновенно смотрит в глаза, словно хочет разглядеть что- то на дне моих зрачков.

      – Давно ты в обмороки падаешь? – его рука впивается в мое плечо.

      – Неважно! – отбиваюсь от него и привстаю на жестком ложе. – Мы сейчас должны обсудить твое состояние.

      Чтобы хоть как- то держать в состоянии работать последних дееспособных, на каждом заводе держат таких, как я. Мы – вопипы – врачи общей практики и психологии. Бегаешь по участку, как укушенная стаей диких пчел, следишь за состоянием других. Сутки через двое. Помимо меня есть еще Стрекоза и Мотылек.

      – У меня все по- прежнему, – Дорогуша стискивает пальцы на руках до красноты.

      – Зачем тогда поднимаешь себе настроение искусственно?

      – Послушай, Бабочка, тебе нехорошо. И я это вижу невооруженным глазом.

      – Да что ты там видишь…

      – Ты сегодня завтракала?

      Простой вопрос вызывает мурашки, которые на секунду захватывают мою кожу между лопаток. У меня давно никто таких вещей не спрашивал. Я живу для других. Не для себя.

      – Да, – отвечаю нетвердо. – Ты от темы не уходи.

      – Ты не завтракала. Я это вижу. Ты совсем бледная.

      Дорогуша игнорирует мои лекции про психическое состояние. Он достает свой чемоданчик, вынимает два бутерброда и термос.

      – Поешь, пожалуйста, – он не приемлет отказа.

      – Что ты начинаешь!

      Мы, на самом деле, с врачом видимся редко. В случае травм на заводе я помогаю остановить кровь, обработать раны. Потом пострадавшие сами идут к Дорогуше, если им нужно заменить кость, сустав, конечность. Хотя мне тоже два года назад понадобилась новая коленная чашечка. Тогда мы познакомились с Дорогушей ближе. Все его прозвали так, потому что его услуги дорогие. Но тогда мне помогли, собрали продуктовые карточки всем миром.

      – Я расскажу тебе, что со мной не так, если ты позавтракаешь.

      Синие глаза с сизыми, словно мраморными, лучиками смотрят настойчиво.

      – Да я не голодная. И вообще!

      Хочу встать, но головокружение предательски прибивает меня к кушетке. Хирург сердито сопит, садится рядом и начинает чуть ли не силком запихивать в меня еду. Человеку с сильными руками, строгим видом и бородой сложно отказать.

      – Я тебя не выпущу, – угрожает он. – Будешь сидеть под замком.

      – По какому праву? – будто бы сержусь.

      – Заберу тебя с сыном у твоего непутевого мужа.

      Только сейчас понимаю, что Дорогуша левой рукой подает мне бутерброд,