Любовь и революция. Андрей Клишевич

к рукам оставшееся бесхозным. Партизан же ленивыми не назовёшь – полстраны под их контролем.

      Оставив сигарету в углу тонкогубого рта, сержант снова раскрыл паспорт аргентинца, перелистал страницы…

      Прошло уже пятнадцать лет, но перенесённое унижение продолжало питать его ненависть. «Может, всё дело в том, что ты ненавидишь и презираешь себя за то, что так и не смог пойти за любимой женщиной до конца? – нашёптывал ему временами какой-то лукавый демон. — Вот ты и переносишь эту ненависть и презрение к себе самому – вовне: на партизан и всё, что с ними связано». – И тогда сержант гнал лукавого демона прочь, а точнее – сам бежал от него, ища убежища в добрых порциях алкоголя и в объятиях продажных женщин.

      Партизаны были не только врагами Родины, они стали его личными врагами. Ради того, чтобы вести с ними свою личную войну («…или чтобы убедить себя, что не трус?» – подначивал демон), он и стал профессиональным военным. Такая жизнь – между рутинной службой, патрулированием территории, когда в крови играл адреналин, и посиделками с сослуживцами в баре – была как раз для него. А не так давно его отправляли инструктором на далёкую тренировочную базу – готовить отряды крестьянской самообороны, как они сами себя называли. До десятого пота гонял он этих злых, но неумелых деревенских парней, стремясь сделать из них какое-то подобие бойцов, способных совершать антипартизанские рейды и держать в страхе население. Иначе заразу было не истребить.

      …За клеёнчатым отворотом обложки обнаружилась маленькая чёрно-белая фотокарточка, с которой на начальника патруля взглянула молодая женщина. Её ясные глаза в опушке густых ресниц были широко распахнуты в каком-то детском удивлении, чуть приоткрытые губы тронуты едва уловимой улыбкой, слегка вьющиеся волосы струились по плечам. «Ишь ты, джоконда какая! – зло усмехнулся сержант. – Тоже, небось, «свободная женщина»? – С холодной яростью он захлопнул документ и убрал во внутренний карман. – «Нет, зря ты, этнограф, или кто ты там на самом деле, с партизанами связался, теперь пеняй только на себя». «Отпусти ты их, соверши хоть раз в жизни мужской поступок», — прошептал демон где-то возле самого уха, – но сержант уже сделал выбор и ничего не слышал. Швырнув окурок под ноги, он вскинул автоматическую винтовку и прошил троих пленников длинной очередью.

      – Ну, что застыли?! – рявкнул он на растерявшихся патрульных солдат. – Быстро грузиться – и уходим! Салинас и Чикито, поведёте их лодку, тела погрузите в неё. – И отвернулся к реке, доставая из пачки новую сигарету.

      С этого момента демон его больше не беспокоил.

      5

      Когда Рикардо очнулся во второй раз, стояла глубокая ночь. Во сне его основательно прошиб пот: мокрые волосы липли ко лбу; по животу, груди и плечам щекочуще змеились тонкие струйки. Рикардо отбросил укрывавшую его скользкую ткань. Лёгким дуновением по обнажённой коже растеклась приятная прохлада, быстро высушивая катящиеся капли пота и высвобождая тело из жарких, липких