Парижская трагедия. Роман-аллюзия. Танели Киело

очень приятное и незнакомое. У него перехватило дыхание, и он опустил дрожащую ладонь, открыв свое уродливое лицо с десятками швов.

      – Ну вот. А теперь подойди ко мне, – девушка протянула руку сквозь решетку.

      Горбун, сжавшись еще сильнее, приблизился к ней и когда почувствовал тепло ее нежных пальцев в своих растрепанных рыжих волосах, слезы хлынули из его глаз. Слезы счастья. Еще никогда за свою жизнь он не чувствовал ничего более приятного.

      – Почему ты это делаешь? – грубо смахнув слезы, спросил урод, нерешительно глядя на плененного ангела.

      – Потому что ты такой же человек, как и все. А во многом даже лучше. – Джульетта без тени страха и отвращения смотрела Квазимодо в глаза. – Люди несправедливы к тебе.

      – Я не хотел тебя похищать. Честно. У меня не было выбора. – Горбун, вцепившись в прутья клетки, сполз на каменный пол, и девушка тоже опустилась, сев рядом с ним.

      – Я знаю. Мы все рабы воли своих отцов, а я собиралась ее нарушить. Может поэтому я здесь. Может Бог против браков без отцовского благословения? – задумчиво, продолжая трепать волосы монстра, произнесла пленница.

      Квазимодо вопросительно посмотрел на Джульетту.

      – Мой отец хотел выдать меня замуж за нелюбимого мною мужчину. И я решила сбежать, чтобы в тайне обвенчаться со своим возлюбленным. Завтра в полдень. – Слезы вновь хлынули из ее глаз, и она закрыла лицо руками. – О, Феб.

      – Не плачь. Пожалуйста. Скоро ты вернешься. – Горбун почувствовал, как внутри у него все сжалось и стало невыносимо больно от ее слез. – Убийцу найдут. Скоро. Только не плачь. Я сделаю все, что попросишь. Только скажи.

      – Выпусти меня! – девушка посмотрела на горбуна глазами полными надежды.

      – Этого я не могу, – с тяжелой грустью в голосе отозвался он.

      – Можешь! Я знаю! Ты можешь! Просто открой эту клетку. Отодвинь засов и отведи обратно, к отцу.

      – Не могу, – его кулаки сжались, и он зажмурился. Казалось, горбун испытывал безумную боль, с которой пытался справиться. – Попроси ты меня отдать свою жизнью, я бы не спросил зачем. Но это… я не могу… отец…

      Уродец закрыл лицо кулаками и неловкими движениями, бил ими себя по голове.

      – Успокойся! Я понимаю! Прости! Я не должна была тебя об этом просить. – Джульетта была ошарашена услышанным до всей глубины своей души. – Я бы не за что на свете не попросила тебя отдать свою жизнь…

      – Я понимаю. Я урод. Я похитил тебя. Я не заслуживаю этого…

      – Нет! Наоборот! Твоя жизнь для меня также ценна, как и собственная! Разве подобное надо заслужить?

      – Это большая честь. Я читал в книгах. В них пишут, что умереть ради другого человека – это достойная, правильная смерть…

      – Это так мило… – Джульетта была удивлена искренностью и добрыми намерениями, того кто еще недавно для нее был олицетворением зла. – Но вряд ли я настолько дорогой тебе человек. Мы только познакомились.

      – У меня больше никого нет. Никто не гладил