Парижская трагедия. Роман-аллюзия. Танели Киело

это, я…

      – И кого же ты так любишь, Ромео? – низкий голос Фролло гулко разнесся по комнате.

      Пациент резко остановился и испуганно посмотрел на гостя, только заметив его присутствие.

      – Вы? Слава Богу, вы здесь! Слава Богу! – Ромео бросился к ногам ученого.

      – Так кто же твоя избранница? – Фролло холодно смотрел на пациента, который вцепился в его плащ.

      – Избранница? Я… не знаю. А разве это важно? Главное это чувства. Я люблю ее! Люблю всем сердцем! Но пока еще не знаю кого. Любовь слепа, вы же знаете. У сердца нету глаз… наверно. Но оно чувствует…

      – И как же твоя любовь сможет остановить смерть с бритвой, о которой ты постоянно твердишь? – лицо ученого было непроницаемым, а взгляд будто пронизывал насквозь.

      – Вы мне не верите? Любовь может все! Она дарит нам крылья и великую силу. Она дает нам надежду и спасение. Любовь толкает нас на великие свершения и лишает нас страха…

      – В твоем случае, рассудка, – оборвал его Фролло. – Твой разум все глубже погружается во тьму. Границы реальности и вымысла уже окончательно стерлись в твоей голове, и ты не можешь остановиться. Ты безнадежен и пользы от тебя, никакой.

      Ученый встал со стула и резким движением вырвал край своего плаща из тощих рук больного.

      – Больше мне здесь нечего делать. Прощай, Ромео. – Фролло взял стул, снял лампу с крючка на потолке и направился к двери.

      – Вы уходите? – в панике воскликнул пациент. – Нет! Пожалуйста! Не уходите! Умоляю!

      Ромео бросился к ученому и обхватил его ногу руками, пытаясь удержать своего единственного посетителя. Фролло со злостью взглянул в бледно-голубые умоляющие глаза сумасшедшего.

      – Почему? Я что-то не то сказал? – жалобно, чуть не плача спросил юноша.

      – Ты ничего не сказал. Ничего из того ради чего я хожу сюда каждую неделю уже очень долгое время.

      Ромео непонимающе смотрел в суровые глаза ученого и тот пояснил:

      – В истории неоднократно встречались безумцы с даром предвидения. И когда мне сказали, что один из сумасшедших в этой больнице еще задолго до появления маньяка на парижских улицах постоянно твердил о том, что смерть сменила косу на бритву, я действительно подумал, что и у тебя есть этот дар. Я до последнего надеялся, что может быть среди всего твоего бреда, я услышу то, что поможет найти убийцу, но все тщетно. Изо дня в день ты говоришь лишь одно и тоже и с каждым днем все сильней погружаешься в бездну своего безумия. А теперь ты еще и влюбился, сам не знаешь в кого, и рассказываешь мне про Великую Любовь. Да что ты можешь знать о любви, несчастный безумец? Я потратил на тебя много времени и все напрасно.

      – Напрасно? – Ромео отпустил ногу ученого и с потерянным взглядом сел, прислонившись к стене спиной, а рукой пытаясь нащупать своего игрушечного черного кролика с белым пятнышком на левом ухе. – А как же Ангел? Он же умрет, если вы не поможете.