Парижская трагедия. Роман-аллюзия. Танели Киело

гильотина.

      – Там было другое, – мечтательно произнес поэт. – Там была идея. Понимаешь? Людей убивали за идеалы. Это были вынужденные жертвы и в итоге – мы построили новое государство, а при достижении цели, казни прекратились. А у тебя нет ни цели, ни идеалов и даже идеи нет.

      – Зато у меня есть подружка. Смотри, какая красотка! – Тибальт резким движением поднес бритву к щеке Гренгуара и, схватив за воротник плаща, притянул к себе. – Блестит! Нравится!?

      – К сожалению, у меня аллергия на блестящие предметы, так что давай избежим моего близкого знакомства с ней, – поэт с ухмылкой, двумя пальцами отвел бритву от лица и, выдернув ворот своего плаща из рук маньяка, оттолкнул его, – но вы с ней замечательно смотритесь вместе. Я бы даже сказал:

      Запечатлеть вас на портрете

      Любой художник будет рад.

      Прекрасней пары нет на свете

      Бритва и наш психопат.

      – Ты испортил мне всю ночь, поэт! – глаза убийцы налились кровью, губы искривились и его начало трясти. – Всю НОЧЬ!

      – Брось ты. Ночью больше, ночью меньше. У тебя было сотни таких ночей и еще больше жертв. Сколько ты уже убил несчастных проституток? Две сотни, три, четыре…?

      – Какое твое дело!? – яростный крик Тибальта сорвался на звонкий фальцет.

      Гренгуар нарушил планы маньяка и тот потерял самообладание. Первый признак шизофрении – это эмоциональная непереносимость нарушения запланированного. По сути, мы все шизофреники – кто-то больше, кто-то меньше. Но Тибальт просто впал в безумие.

      – ЧТО ТЕБЕ ОТ МЕНЯ НУЖНО!? ПРОВАЛИВАЙ!

      – По моим подсчетам, ты убиваешь за ночь в среднем одну-две проститутки. Ну, иногда и три, – спокойно, будто, не замечая взбешенного маньяка, продолжал поэт, взглянув на бездыханные тела. – Возьмем среднее значение – две. Итак, две проститутки за ночь, в неделю у тебя выходит около двух удачных ночей – это четыре проститутки в неделю, а это, примерно, двенадцать проституток в месяц. Выходит, в год, ты убиваешь около ста сорока четырех женщин. И занимаешься этим уже почти десять лет. Сразу вычтем те дни, когда ты болел и примем во внимание то, что начало твоей деятельности в силу неопытности было не столь активным, и лишь в последние два года ты зачастил со своими жертвоприношениями, поэтому делим число на пять. И так, по моим подсчетам, я с уверенностью могу заявить, что на твоей бритве кровь около трехсот жертв за десять лет. Конечно на фоне погибших во время революции, это кажется не столь большим количеством и все же. Триста трупов для одного убийцы – впечатляет даже меня.

      Тибальт скрипел зубами и, взглядом полной ненависти, смотрел на Гренгуара.

      – Ты решил поразить меня цифрами? Или своим умением считать?

      – Ни то, ни другое. Это ты меня поразил, – поэт пристально посмотрел в глаза-огоньки убийцы. – Понимаешь, сегодня у меня возник вопрос, на который на данный момент, я пытаюсь найти