Кумач надорванный. Книга 2. Становление.. Игорь Бойков

нужна… Я в Москву не успел… съездить… слёг… Говорить с людьми надо… разъяснять… Чтоб поняли… чтоб уяснили в конце концов… от кого вся эта… разруха идёт…

      Валерьян внимал, поражаясь человеку, с трудом шевелящемуся, полуживому, но радеющему не о себе. Быстро и непоколебимо решившись, он заявил:

      – Я в Москву съезжу. Привезу сколько надо.

      – Съезди… правда надо… позарез… Там прямо… в самой редакции… на Комсомольском… Я продавал по себестоимости… рубль к рублю… Ты продавай как знаешь… Ещё скажи, что деньги перешлю позже… как оклемаюсь… Всё перешлю…

      Приподнимая и роняя голову, он продолжал сбивчиво инструктировать Валерьяна, но тут в палату влетела медицинская сестра.

      – Уходите скорее, – зашикала она на Валерьяна. – Вот-вот обход. Я вас вообще пускать не имела права.

      Валерьян, слушая Михаила, медлил, и медсестра настырно затрясла его за плечо.

      – Вы слышите меня, нет? Я к вам обращаюсь.

      Из дверей Валерьян оглянулся, помахал Михаилу рукой.

      – Я привезу, – громко повторил он. – Прямо завтра поеду в Москву.

      – V —

      Поездке в столицу ничто не препятствовало. После завершения сессии в университете начались каникулы, от дежурства в намеченный день Валерьян был свободен.

      Выехал он затемно, ранней электричкой. С конца прошлого лета он не бывал в Москве, потому, сойдя с поезда и попав на Комсомольскую площадь, обомлел.

      И прилегающие к ней тротуары, и сама площадь были заполнены людьми до такой степени, что проходящая через неё трамвайная колея выглядела, точно узенький пирс в бурунящемся море. Всё пространство между тремя вокзалами, от гостиницы «Ленинградская» до универмага, кишело торговцами. Разновозрастные, неопрятные, они толклись на холоде и, выпуская изо ртов густой пар, настырно совали прохожим разную дребедень: носки, рукавицы, подстаканники, чайные ложки, тюбики зубной пасты, мыло. Торговля велась, чем попало: одеждой, обувью, посудой, старьём.

      Вперемешку с вещами продавали еду. На деревянных ящиках, на расстеленных на снегу картонных листах лежали консервы, краюхи сыра, банки с солениями, бутылки водки, хлеб. Озябшие продавцы зазывали покупателей сиплыми голосами:

      – Рубашки байковые из Польши!

      – Джинсы фирменные!

      – Сапоги импортные!

      – Ремни кожаные армейские!

      – Тушёнка говяжья!

      – Майонез баночный!

      – Чайный сервиз!

      Валерьян с трудом проталкивался сквозь эту дикую разноголосую орду к спуску в метро. Ему на каждом шагу совали под нос всякое барахло, хватали за рукава.

      – Да отвяжитесь! Дайте пройти! – огрызался на наседавших торговцев Валерьян.

      Вжав голову в плечи, но упрямо лез вперёд.

      Подземный переход тоже запрудили торговцы. Стоя вдоль стен, они разложили свой скарб прямо под ногами. Люди шли по переходу, чуть не задевая выставленные на продажу чайники, кастрюли, стопки сложенных свитеров и кальсон, журналы, книги. Иногда кто-то останавливался, брал что-нибудь в руки, переговаривался