Деньги для киллера. Татьяна Полякова

ты завелась? Ну, сообщит Максимыч, ну посмотрят яму и уедут. Пусто в яме.

      – Ага, они покопаются и скажут: «Был труп».

      – Не было трупа, он там живой лежал. – Хорошо, если они это поймут. А собаки?

      – Что собаки?

      – Собаку пустят по следу, а она к нашему амбару. А уж как начнут крутить, тут нам и конец.

      – Заткнулась бы ты лучше, богоизбранная, без тебя тошно.

      – А сколько нам влепят, если его найдут?

      Я вздохнула:

      – Думаю, много. Не сообщили – раз, труп спрятали – два, следствие в заблуждение ввели – три…

      – Какое следствие? – испугалась Сонька.

      – Да никакое. Пошли быстрей.

      Мысль об уголовной ответственности придала нам необыкновенные силы, мы трудились с огромным энтузиазмом и углубили яму еще на полметра.

      – Все, – сказала я, выбираясь из нее, – хватит, а то и меня хоронить придется.

      Сонька дышала с трудом, потом вдруг начала трястись.

      – Гретка, боюсь я его тащить.

      – А в тюрьму не боишься?

      – Боюсь.

      – Тогда шевелись.

      Входить в чулан было страшно.

      – Давай попозже, – опять заныла Сонька.

      Я впихнула ее туда и сказала сурово:

      – Берись за пальто и понесли.

      Он, кажется, отяжелел. Мы с трудом вынесли его из дома, а дальше вдоль огорода, картофельного поля – волоком по земле, оставляя заметный след.

      – Ой, найдут, – шептала Сонька, – выйду из тюрьмы бабушкой.

      Наконец мы дотащились до ямы, стянули с покойника Сонькину скатерть и, стараясь не смотреть на его лицо, столкнули вниз.

      – И хороним-то не по-людски, – не унималась подружка, – ты какую-нибудь молитву знаешь?

      – Ничего я не знаю, зарывай.

      Мы торопливо орудовали лопатами, каждую секунду ожидая появления Максимыча с органами. Косились на пустынную дорогу, но больше всего боялись заглянуть в яму.

      Старательно разровняли землю и прикрыли могилу досками. Отошли в сторонку и оценили: вроде бы неплохо.

      – С собакой найдут, – тоскливо сказала Сонька.

      – Заладила – собака, собака. Пошли.

      – Пошли. Есть хочу.

      – Придется подождать.

      – Это почему, и куда ты меня ведешь?

      – На кладбище.

      – Зачем?

      – Могилу закопаем.

      Сонька замерла, я продолжала идти вперед, не обращая на нее внимания. Она догнала меня вприпрыжку и, заглядывая в глаза, спросила:

      – Придумала чего?

      – Ничего не придумала.

      – А зачем закапывать, Греточка?

      – Не знаю. Если кого любопытство одолеет, пусть тоже лопатой помашет, как мы.

      – Вот ты всегда так. Задумаешь что-то и молчишь, а я не в курсе. Я ведь тоже знать должна.

      – Те, что его закопали, вернуться могут.

      – Зачем?

      – Да откуда я знаю? Памятник поставить. А могила разрыта. Понравится им это?

      – Думаю, нет. Для чего-то они ее зарывали.

      – Точно. Вот и оставим, как было.

      – А