Деньги для киллера. Татьяна Полякова

думаешь? – спросила Сонька.

      – Если и были, то землю не трогали.

      – А можно, не раскапывая, определить, есть покойник или нет?

      – Ты меня спрашиваешь?

      Мы помолчали и минут через пять вновь заняли боевой пост на поляне. Я легла, а Сонька сидела, поджав ноги и навострив уши, чем очень напоминала дворовую собаку. Я сказала ей об этом, она отмахнулась, и мне стало ясно: своим занятием подружка увлечена чрезвычайно и никакие силы не заставят ее покинуть пост. Оставалось только ждать, когда ей самой все это надоест. Я вздохнула и стала листать журнал. Прошло часа два, мы уже поесть успели, журнал был прочитан, а Сонька стала проявлять явные признаки нетерпения.

      – Может, пойдем? – предложила я. – Еще успеем на последний автобус.

      Сонька только головой покачала.

      – Слушай, земля холодная, – напомнила я, – для моего здоровья вредно так много времени…

      Я не успела договорить, послышался шум подъезжающей машины. Мы замерли, уставившись на развилку дороги. В поле зрения возникли красные «Жигули», свернувшие затем в сторону Зайцева.

      – Пост объезжают, – пояснила Сонька расстроенно и опять насторожилась. – Слышишь?

      – Не-а.

      – Да слушай ты.

      Я старалась изо всех сил. Точно. Машина. Вскоре мы ее увидели. «Восьмерка» цвета «мокрый асфальт» появилась на дороге и притормозила. Минуту ничего не происходило. Потом машина плавно двинулась к кладбищу и встала как раз возле куста бузины. Сонька сопела, как паровоз.

      – Номер запиши, – шепнула она торопливо. Я записала. Любопытство разбирало и меня, я выхватила у Соньки бинокль и уставилась на машину. Стекла тонированы, и определить, что происходит внутри, было невозможно. Дверь машины открылась, и появился мужчина: коренастый, стриженый, на вид лет двадцати семи. Я узнала его сразу, именно он в памятную ночь выступал в роли одного из могильщиков. Он перелез через ограду, присел и так же, как мы, стал рассматривать землю. Сидел на корточках минут пять, не меньше, как видно, о чем-то размышляя, полагаю, о неприятном, потому что хмурился все более озабоченно. Сонька тянула руки к биноклю, и я отдала его ей, все, что хотела, я уже увидела.

      – Что я тебе говорила, – бормотала Сонька, – не одни мы газеты читаем.

      Между тем мужчина поднялся, сел в машину и уехал.

      – Дела… – заметила я. – Однако раскапывать могилу он не стал.

      – Подожди, еще не вечер. Дурак он, что ли, днем копать?

      – Что ж, думаю, мы можем домой идти.

      – Еще бы покараулить.

      – Вот и карауль, а мне до смерти надоело. – Я направилась в сторону деревни, Сонька догнала меня и принялась ныть:

      – Говоришь, ночью копать будет?

      – Ничего этого я не говорила. И вообще, ночью я близко к кладбищу не подойду, у меня на него аллергия.

      – Ладно, не злись, – миролюбиво заметила Сонька, чем очень меня насторожила.

      Деревня выглядела густонаселенной: слышались детские голоса, музыка, звон ведер у колодца – одним словом, вечер пятницы. Мы прошлись по деревне, «восьмерки» цвета «мокрый асфальт» не наблюдалось.

      – Значит,