Репрессированный ещё до зачатия. Анатолий Никифорович Санжаровский

чём тут суббота?

      – На досуге я поизучал твою биографию. Первую в жизни заметку опубликовал в субботу. Что заметка… Ты-то у нас сам субботнее явление Христа народу…

      – Да, я в субботу родился. И что из того?

      – А то, что в субботу, как выяснили учёные, рождаются гении. Мда-а… Подляночку мне на весь Союз мог выдать только гений…

      – Вашими же доблестными старательствами…

      – Только чего не подписался полностью? Чего не указал, что ты сотрудник «Рязанского комсомольца»?

      – А зачем?

      – Пусть знает страна, что есть такая в Рязани газета.

      – Может… А разве стране не стоило знать, что есть в Рязани ещё и такой редактор? – кивнул я на него. – Может, и вас следовало в авторы включить? Ради крикламы?

      – Реклама ещё никому не помешала…

      Мой московский «Огородище…» окончательно доломал наши отношения.

      Так он мне и помог.

      Среди прочих своих нетленок я отправил в Тулу, в «Молодой коммунар», и «Огород…». Когда редактор Евгений Волков увидел его, он тут же принял моё предложение и взял к себе в штат без испытательного срока.

      До этого Евгений работал собкором «Комсомолки» по Новосибирской области.

      13 сентября 1963

      В поезде

      В Тулу я ехал через Москву.

      На каждой остановке с соседней плацкартной лавки срывался толстячок и летел на вокзал.

      – Куда вас носит? – спросил я.

      – Оё! И не спрашивайте… Я был у кардиолога. Так этот шокнутый мормон накыркал мне, что я могу в любую секунду отстегнуть копыта. Вот я и бегаю к кассам за билетом лишь до первой станции.

      – Какой вы полохливый скопидомушка! – усмехнулась ему полная красивая старушка, сидела напротив меня за откидным столиком. – Мне бы ваши печальки…

      Разговорились. Оказывается, у неё какая-то мудрёная нервная болезнь. Уже 15 лет пухнет. Не двигается. Не может сама раздеться. На носилках вносили её в вагон.

      Я разламывал ей булку, мешал чай. Окает она. Она из Плёса (под Ивановом), откуда Левитан. Волжанка. Там у неё с мужем украли чемодан. В нём её лучшая одежда, бельё, деньги, что скопила для крымского курорта, куда сейчас и едет.

      Жаль её. А она не хнычет. Бодра.

      На мягкой улыбке вспоминает:

      – Как-то вышел от меня мой лечащий врач и в коридоре наткнулся на приятеля. Говорит: «Знаешь, вот странная больнуша… По всем моим диагнозам должна бы умереть лет тринадцать назад, но до сих пор здравствует!» – Тот и отвечает: «Это, коллега, ещё одно подтверждение того, что, если больной действительно хочет жить, медицина бессильна». Посмеялись и разошлись.

      А мне, ёшкин козырек, вспомянулось, как хотели меня вылечить народными методами. Лежала я в больнице. Ходил ко мне из соседней палаты один болящий старичок. Вот он и говорит мне с моей подругой Сашей:

      – Жалконько мне вас. Я скажу вам средство, как вылечиться.

      – Говори.

      – Боюсь. Меня могут посадить. Вот буду выписываться, тогда и скажу.

      Выписали его. Приходит прощаться и говорит:

      – В расфасовку[39] свозят мертвяков.

39

Расфасовка – морг.