Репрессированный ещё до зачатия. Анатолий Никифорович Санжаровский

Ох, умная моя головушка… Что вы будете делать с моим клиентом?

      – Да в нём, божий человеченько, повторяем, всё наше спасение!

      – Раз так – берите. Свеженького! Может, ещё горяченького! – и показывает на здоровенного дядьяру. – Сегодня подкатили.

      Подъехали к «спасителю».

      Зубы оскалены. Глаза открыты. Страшно.

      Начали мы мыть. Саша моет ноги, а я – лицо.

      Смотреть ему в лицо боюсь. Глаза отворачиваю, а сама мою.

      Намыли полбанки.

      Поехали в палату.

      Как все уснули, Саша тайком от меня налила себе в ложку и выпила.

      Я ей и говорю:

      – Хоть темно, а вижу. Воруешь! Какая ты ходовая. Не делишься со мной.

      Налила она и мне в ложку.

      Подношу ко рту – увидела мёртвого в ложке. Его оскаленные зубы, широко раскрытые ужасом глаза.

      Страшно-то что! Я чуть не закричала на всю палату.

      Задрожала я вся, бросила на пол ложку.

      И тут же пожалела. Сашка выздоровеет, а я нет!

      И всё равно ни ложки не приняла.

      А Сашка всю банку высосала.

      И всё равно не помогло ей это народное средство.

      Старуха в печали помолчала и снова заговорила:

      – В другой раз приходит ко мне другой старый насмешник и так лукаво докладывает:

      – А ты могла б вылечиться.

      – Ка-ак?

      – Мужик у тебя молодой?

      – Откуда? Под шестьдесят.

      – Тот-то. Надо молодого.

      – Да кто ж на старую покусится? – с жалью я.

      – Деньги есть на водку?

      – Есть.

      – Найду.

      Дня через два приходит рыжий детина лет тридцати. Тупой и пустой. Мнётся.

      – Вы Антонина Ивановна?

      – Я.

      Молчит.

      – Вам дедушка что-нибудь говорил?

      – Говорил.

      – Вот я к вашим услугам.

      – Да знаешь, милый, я не хочу так лечиться.

      – Вам видней.

      Вздохнул. Постоял. Поскрёб затылок. Побрёл.

      Я рассказала об этом подруге Саше. Та – моему мужу. А он ревнивый. Прилетел ко мне:

      – Было такое? – сымает спрос.

      – Было.

      – Знаешь, мать, собирайся домой. А то тут тебя вусмерть залечат!

      И увёз меня из больницы.

      – А это было уже не со мной. Однако на моих глазах.

      Пятигорск. Санаторий. Первое Мая. Все ушли на демонстрацию.

      Шесть женщин-калек распили на террасе бутылку шампанского и запели.

      К ним подсели три парня с гитарой.

      – Станцуем? – говорит парень из этой троицы молодой красавице Зине.

      – Неохота.

      Выпили ещё.

      Другой парень Зине:

      – Станцуем?

      – Да что-то не тянет…

      Сказали про обед.

      Безногую Зину повезли в кресле с колёсиками в столовую.

      Парни запечалились:

      – А мы её ка-ак звали на танцы…

      26 июня 1964

      Перевоплощение

      Командировка. Волово.

      За