Репрессированный ещё до зачатия. Анатолий Никифорович Санжаровский

не зная ни одного урока, я кое-как отсидел в школе своё время и полетел домой.

      Марусю я застал у соседок и до шести часов вечера не вышел оттуда. Мы сидели на койке вприжимку, смеялись, как дети… Вдруг она вальнулась на спину, её божьи ручки повисли на моей шее, и я опустил голову. Она стала меня целовать.

      На следующий день получал я на почте в центре нашего совхоза-колонии гонорар из «Молодого сталинца». Заведующая отдала мне письмо для передачи моей Марусе.

      Не стерпел я, прочитал ту грамотку, изорвал в клочки и утопил их в луже. Какой-то хрюндик из Жмеринки обещал жениться на ней! Клялся приехать! А я? Да никаких приездов!!!

      Для надёжности я попрыгал на клочках в луже (я был в сапогах), крепко разделался со жмеринским наглюхой.

      Вечером мы снова с Марусей целовались. Инициатива была в её лапках.

      А на второй день она узнала, что было ей письмо.

      Слёзы. Мольба отдать ей письмо, которого уже нет.

      И я не пожадничал, разготов выполнить её просьбу.

      Старательно припомнил всё, что писал ей гусь, от его имени по памяти настрогал почти слово в слово ей копию жмеринской писульки. Пожалуйста! Не жалко для хорошего человека!

      В городе я сунул свою цидульку в почтовый ящик.

      Какие были итоги?

      Плачевные.

      Она не нашла на конверте жмеринского почтового штемпеля, узнала мой почерк и не стала со мной встречаться.

      Только мужская тропа к Марусе Лошадкиной, ой, Коневой не заросла травой. К херзантеме вчастую бегали и юнцы, и диковатые абреки с гор. И однажды, оставив пустой чемодан, Маруня вовсе исчезла с насакиральского меридиана с каким-то беглым чёрным хорьком.

      Недели через три, уже в декабре, после школы я поехал рейсовым автобусом в село Шемокмеди. Надо написать для украинской газеты «Молодь Украины» заметку про хохлушку Аню Шепаренко.

      Шемокмедский колхоз нашего Махарадзевского района соревновался с одним геническим колхозом на Украине. Мало подводить итоги, надо делом помогать друг другу! Украинцы подарили грузинам двенадцать коров, прислали и свою доярку Анну. Анна показывала грузинским сиськодёркам,[23] как надо кормить, ухаживать за коровами, чтоб те давали много молоко. Делилась опытом вживую.

      Анна занимала целый второй этаж в красивом грузинском доме. И на ступеньках у неё всегда сидел старичок грузин с берданкой. Охранял Анну от горячих кавказских скакунов.

      Переговорил я с Анной, иду к автобусу и сталкиваюсь…

      – Конёва тире Лошадкина! – ору. – Ты как здесь оказалась?!

      – Это как ты здесь оказался?

      – Не обо мне песнь. О тебе!

      – А я тут при месте. Выскочила замуж сюда. Вот…

      – А как твоя жмеринская любовь?

      – А никак! Ничего серьёзного у нас не было. Так… Пустые семечки… Спасибо тебе, сладкий разлучник, что порвал его письмо. Помог мне решиться. Спасибо, что развёл нас… А тут у меня всё капитально! Реально всё!

      – Тут, в глуши, кругом одни грузины. Как ты понимаешь своего чуприка?

      – У любви, Толяночка, везде один язык. Всем понятный. В переводе нет нужды…

      – Я

23

Сиськодёрка – доярка.