За пеленой лжи. Евгения Горская

на пол одеждой.

      – Не уходи, – попросил он.

      Она наклонилась, поцеловала его в краешек губ и начала быстро одеваться.

      – Не уходи, Нина. Пожалуйста.

      Она провела рукой по его щеке. Он поймал пальцы, сжал.

      – Выходи за меня замуж.

      – Не могу, – прошептала Нина.

      – Почему? – не понял он. – Его же больше нет. Тебе со мной плохо?

      – Ты даже не представляешь, как мне с тобой хорошо. И не представляешь, как я тебе благодарна.

      – За что?

      – За то, что ты у меня есть, – почему-то она продолжала шептать.

      Виктору нравилось слышать, что он у нее есть.

      – Выходи за меня замуж.

      – Сейчас не могу.

      – Почему?

      – Я хочу отомстить.

      – Но его же больше нет!

      Ему было так хорошо, что она рядом, и так не хотелось думать ни о чем другом, что в слова он почти не вслушивался.

      Нина пошевелила пальцами, высвобождая руку, снова поцеловала его в краешек губ и вздохнула:

      – Вот именно!

      Когда захлопнулась дверь, он пожалел, что не удержал ее силой.

* * *

      Думать о том, что она отомстит, было проще и легче, чем о чем-то другом, и Нина цеплялась за эту мысль.

      Другие мысли вызывали такую боль, которую она, пожалуй, не испытывала даже тогда, когда Гена сказал ей, что ему нужна Юля.

      Тогда она просто отупела и казалась себе попавшей в какую-то другую реальность, ей даже удавалось смотреть на все происходящее со стороны, как будто она была зрительницей, случайно попавшей на пошлую плохую мелодраму.

      Тогда в любой момент можно было позвонить Геннадию и сказать, что он подлец и что она его презирает. Еще можно было соврать, что без него ей гораздо лучше и легче, но этого Нина не сказала бы. Она знала, что он умирает, и продолжала его жалеть.

      Она ни разу ему не позвонила, и он ей тоже.

      Теперь позвонить стало некому. Некому солгать и некому сказать правду. Правда заключалась в том, что он не стал ей чужим даже после того, как так подло и отвратительно с ней поступил.

      Еще правда заключалась в том, что Нина до последнего дня ждала, что он ей позвонит. Всерьез обдумывала, вернется к нему или нет, если он снова ее позовет.

      Дождь перестал. В лужах отражался свет фонарей.

      Метро было совсем рядом. Нина сделала несколько шагов, вернулась к подъезду и, поставив сумку на мокрую лавочку, достала из нее телефон.

      Хорошо, что она не удалила номер Юли из контактов.

      – Я даю тебе три дня, чтобы ты убралась из моей квартиры, – услышав «алло», быстро сказала Нина.

      Юля что-то затараторила, но она не стала слушать и сбросила вызов.

      Идти к метро расхотелось. Нина вызвала такси, потрогала лавку и, ожидая машину, села на нее, несмотря на то, что доска была мокрая. Ей показалось, что у нее разом кончились силы.

      27 сентября, вторник

      Сестра не звала ее на похороны, но Маша все равно поехала. Правильно сделала, все пошло не так, как она себе представляла.

      Народу у морга было много, но Юля стояла