Лудингирра. Сергей Николаевич Фирсов

разговоров, пытаясь понять, о чем пойдет речь. Энси сами толком ничего не знали и обсуждали свои личные вопросы. Кто-то радовался тому, что из-за засухи взлетели цены на ячмень и хвастался тем что заблаговременно сделал приличный запас, кто-то, захлебываясь от счастья рассказывал, как прикупил себе у амореев несколько симпатичных рабынь, иные искали себе компаньонов для закупки пряностей, интересуясь, во что обойдется снарядить корабль.

      Лудингирра ходил среди придворных и чем дальше – тем сильнее он убеждался в том, что все-таки надо было надеть еще два перстня и золотой браслет дабы выглядеть более значимым. А то вон те двое, что о пряностях пекутся смотрят на меня как на простолюдина, даже хуже – как на осла. Осла простолюдина. Кто это вообще такие и почему, интересно, считают себя выше остальных?

      В зале Великого собрания те же разговоры, что и в коридорах, только полушёпотом. И вдруг все стихло – появился Утухенгаль. И появился неожиданно безо всяких церемоний… Он прошелся вдоль первого ряда полукруглых скамей и тихо произнес три слова:

      – Мне было видение.

      Лица присутствующих застыли и в полной тишине на задних рядах будто ветер прошелестел: «Неужели грядет новый потоп…»

      – Киэнгир постигнет испытание страшнее, чем наводнение. – огласил царь. – Грядет великая смута. Брат поднимет руку на брата. Прольется кровь, и кто не станет палачом – станет жертвой. И не будет тех, кто останется в стороне. Поля ячменные покроет песок. Врата городов будут лежать в пыли. Плач и стоны вдов и матерей в святилищах вместо хвалебных гимнов богам. Лишь амореи возрадуются. Они придут с гор, чтобы захватить нашу страну, чтобы надругаться над мертвыми и в рабство обратить живых. И вы, сидящие здесь – голод будет вашей пищей и кандалы вашим одеянием. Так сказали боги. И так будет. И если есть среди вас те, кто ныне уповает на спасение, знайте: начнутся бедствия и лишь смерти будете жаждать; в ней узрите спасение свое. Ибо сыны Киэнгира позабыли, что должны служить богам и в этом есть предназначенье их. Пришло время… напомнить…

      Снова по залу прошелся шепот: «… видно Лагаш смуту затевает…»

      – Боги открыли мне свою волю. – продолжил Утухенгаль. – Храм, величию которого нет равных должен быть воздвигнут на Идиглате у Черных врат. Только он спасет народ Киэнгира и даст мир и процветание.

      Из всего сказанного Лудингирра для себя отметил два слова: «Черные врата». Он хорошо знал весь путь по Идиглату, ибо часто ходил с отцом на корабле и то место, о котором говорил Утухенгаль – самый узкий участок реки. Скалы там были черного цвета потому оно заслужило такое название.

      Как-то давно, когда Тимахта говорил со своим сыном о наследстве, он упомянул Черные врата. По его словам, задолго до потопа, на этом месте не было никаких скал, а была плодородная долина и небольшое селение в ней, где жили черноголовые и амореи, жили в мире и согласии. Владели этим селением предки Лудингирры. Что случилось потом, и почему цветущая долина по обеим сторонам Идиглата вдруг исчезла – Тимахта толком объяснить не мог. Говорил, мол,