Лудингирра. Сергей Николаевич Фирсов

Дамгула, отворачиваясь от него.

      – Значит догадываешься и о моих желаниях тоже…

      Ургула схватил ее за руку. Но она вырвалась и попятилась назад.

      – Я тебе не рабыня! Оставь меня! – сказала она громко в надежде, что кто-нибудь ее услышит и придет на помощь.

      – Я тебя провожу… – настаивал Ургула.

      – Оставь меня в покое!

      Дамгула метнулась туда, откуда доносились пьяные возгласы и музыка. Лишь во след она услышала:

      – Знай: я не привык к отказам…

      Добравшись до своего паланкина, она приказала бежать как можно быстрее. И задернув наглухо шторы, все время подгоняла рабов. Ей казалось, что Ургула будет непременно ее преследовать. Мужу она решила про это не сказывать. «Вдруг он подумает, что я сама виновата в том, что произошло? Нет, надо сохранять достоинство…»

      Сам же Лудингирра приплелся домой лишь под утро. Супруга не стала допытываться где он был, она предпочла в очередной раз придумать случившемуся благовидный предлог. Ей казалось, что даже если она просто подумает об измене мужа – об этом сразу же станет известно всем вокруг и она потеряет в глазах людей свое уважение. Поэтому Дамгула с истинным благородством села с мужем за один стол. Из всех яств Лудингирра предпочел слабое вино и финиковую пасту. Он сидел, буравя взглядом точку на столе, подносил ко рту бокал за бокалом и тайком поглядывал на жену. Дамгула на мужа не смотрела, к еде не прикасалась и все вертела в руках жемчужное ожерелье. Это был подарок Лудингирры на свадьбу, который привез его отец из Магана.

      Именно почтенный Тимахта уговорил Элути верховного жреца Энлиля отдать свою младшую дочь Лудингирре. Элути хотел выдать за него старшую дочь, но не тут-то было. Тимахту не проведешь! Старик Тимахта с юности был известным на всю округу знатоком и ценителем женского пола и оставался таковым почти до самой своей смерти. Он прекрасно понимал, что Дамгула затмит своей красотой многих благородных дам. А потому на компромисс не пошел и сумел настоять на своем.

      В доме Элути в гостевой было три человека: сам хозяин, Тимахта и писарь. Хозяин сидел на кресле, украшенном серебром, Тимахта на обычном стуле, а писарь – скрючился на ковре. Почтенный Элути имел окладистую бороду, благообразную улыбку и злобные глаза.

      – Итак, – сказал он, – я прошу за свою дочь восемьдесят пять мешков ячменя…

      – Так ведь было-то шестьдесят! – напомнил Тимахта.

      – Нынче неурожай, – невозмутимо отреагировал Элути. – Да и разве может дочь верховного жреца стоить меньше девяносто мешков?

      – Хорошо. – согласился Тимахта. – Пиши семьдесят.

      Чиновник внес это на табличку.

      – Далее… – продолжил торги Элути. – Пятьдесят кувшинов вина…

      – Давеча разговор шел о тридцати… – возразил Тимахта.

      – Э-э-э! Когда ты увидишь мою дочь собственными глазами, ты не только пятьдесят, сто пятьдесят кувшинов отдашь. Энлиль свидетель!

      – Так сколько писать: пятьдесят или сто пятьдесят? – переспросил писарь.

      – Пиши сорок.

      – Сорок пять пиши. – поправил Элути.

      Писарь