Лудингирра. Сергей Николаевич Фирсов

неприятный разговор со старшим дозора. Тот, обойдя границу заявился в казарму и выпятив пузо, дыхнул перегаром прямо ему в лицо:

      – Господин начальник городской стражи! Пограничная стелла низвергнута!

      Энасир вздрогнул во сне:

      – Чего? Ты это сам видел? – переспросил он, продирая глаза и поднимаясь с жесткого деревянного кресла, на котором задремал лишь под утро. Мало того, что ночью сон не шел, так еще этот вояка со своею вонью и худыми вестями!

      – Да, уважаемый господин, сам видел…

      – И кто это может подтвердить? – полюбопытствовал Энасир, а сам подумал: «Пропади ж ты куда-нибудь!»

      – Мои воины…

      – Когда ты это случилось?

      – Поздно вечером… вчера.

      – А почему я об этом узнаю только утром?! – рявкнул Энасир. – Ты хочешь сказать, что ночью видел разбитую стелу среди пустыни? А твои глаза тебя не подводят? Ты хоть понимаешь, что это значит?

      Старший дозора втянул толстую шею в узкие плечи и приготовился услышать множество туго закрученных выражений столь же красноречивых, сколь и непристойных.

      – Да, господин. Понимаю… – затряс он лысой головой,

      – Где твои люди? – продолжал напирать Энасир.

      – Спят, после ночного…

      – Давай их сюда!

      Начальник дозора стал мяться на месте, подыскивая нужные в таких случаях слова.

      – Чего? – спросил Энасир.

      – Ну так… это… они же после дозора спят… – пояснял старший.

      – И что?

      – Ну… просто… вот…

      – Что? Пьяные? Уже? – Энасир старался прочитать по глазам мысли вояки. – Оба что ли?

      – Но ведь не на службе… – оправдывался старший.

      – Бараны!

      Теперь Энасир скакал, очертя голову. Ему очень хотелось видеть стелу невредимой. Он уже подумывал с каким удовольствием, вернувшись, посадит всех троих дозорных в яму дней на десять, чтоб стелы разбитые не мерещились во тьме.

      По дороге он обогнал какого-то старика в изодранной тунике, что влачился рядом со своей старой трухлявой арбой. Вез ее худосочный ишак раза в два меньше самой телеги. Старик отпрянул в сторону, чтобы пропустить всадника и, наглотавшись пыли из-под копыт, продолжил свой путь.

      Энасир мысленно проклинал лагашцев, потому, как никому другому не придет в голову низвергать пограничную стелу и настолько увлекся своими злыми помыслами, что когда опомнился – понял: границу уже пересек – впереди замаячили скалы враждебного Лагаша.

      На обратном пути он увидел того самого старика. Он возился подле телеги и что-то загружал.

      – Эй! – крикнул Энасир, переводя коня на шаг. – А ну поди сюда!

      Старик бросил свое занятие и пошел навстречу.

      – Хвала Энлилю, почтенный господин! – сказал он кланяясь.

      – Ты что тут делаешь?

      Старик выдохнул из себя неопределенный звук и обернулся на свою арбу.

      Подъехав поближе Энасир увидел, что рядом с арбой лежала огромная серая плита, расколотая на несколько частей. На ней клинописными знаками был высечен текст: «Энменлуанна Великий – царь, венчанный на трон всемогущим Энлилем, воздвиг этот камень в знак вечного мира между городами Эреду и Лагаш. Границы их навек определены и нерушимы. Правители их в том клятву дали именем Энлиля. И пусть отныне ни один из них не присвоит себе чужой земли. Тому же, кто осмелиться нарушить мир, кто задумает отнять то, что не принадлежит ему по праву, владыка небес и земли кару великую ниспошлет и низвергнет его в страну теней и вечной скорби.» Рядом со стелой лежало черное знамя с желтым львом.

      – Твоих рук дело? – спросил Энасир, прекрасно понимая, что этому старику в одиночку такую стелу разбить невозможно.

      – Нет, почтенный господин… она тут и лежала так…

      – А ты здесь чем занимаешься? – надавил суровостью Энасир.

      – Я-то? – сказал старик простовато. – А я тут мимо ехал… Вот, решил немного отдохнуть.

      – Нашел место! Ты хоть знаешь, что на ней написано?

      Старик виновато согнулся:

      – Так… я грамоте-то не обучен, уважаемый господин…

      Энасир заглянул в арбу и увидел пару огромных кусков камня, отколотых от плиты.

      – А это что у тебя? – Энасир достал плеть.

      Старик еще сильнее согнулся, исподлобья взглянул на кнут, на военного и запел:

      – Добрый господин! Я ничего дурного не сделал. Я всю жизнь свою исправно работал на благо нашего царя… Да, продлят боги дни его жизни! Просто я подумал, раз уж так вышло, что стелу разбили, зачем, думаю, камню пропадать? А мне на дом сгодиться может…

      – Дом, строить будешь? А ты знаешь, что бывает, когда разбивают приграничные стелы?

      Старик весь затрясся, и в его взгляде Энасир прочел: «Только бы не кнутом!»

      – Когда низвергают приграничную стелу – начинают войну! – сказал Энасир,