Девочка с косичками. Вильма Гелдоф

и прикладывает ко рту. Из нее вырывается громкий, фальшивый звук. Потом он говорит:

      – Из речи этого подлеца никто и слова не разобрал!

      – Сыграешь мне песенку? – прошу я.

      – В другой раз.

      – Обещаешь?

      Мы встречаемся взглядами и смеемся – из-за обещания, из-за той выходки. А может, потому, что нам просто приятно смеяться вместе.

      – Хорошая была акция, правда? – говорю я.

      – Это точно. – Петер прячет руку с гармоникой обратно в карман. – Хотя боевики[13] из НСД и постарались на славу.

      Я киваю. Несколько школьников тогда угодили в больницу.

      – Тебя это пугает? – спрашиваю я. По моему голосу понятно, на какой ответ я надеюсь.

      – А ты как думаешь? – Петер хохочет. Он снова берется за руль, слегка наклоняется ко мне и щурит глаза. – Нет, милая Фредди, конечно, нет.

      «Милая Фредди». Когда он так меня зовет, сразу подгибаются коленки и заходится сердце.

      – Я такой же, как ты, – говорит он. – За словом в карман не лезу, и сам черт мне не страшен…

      Я про себя ничего подобного не говорила, но приятно, что он так обо мне думает.

      – …и все же…

      – Петер! – В дверях бакалейного магазина возникает его отец с сигаретой в углу рта. Скрюченный старик, страдающий ревматизмом и болезнью легких. – Магазин закрывается, а ты еще не все доделал, олух несчастный! – Он заходится булькающим кашлем.

      Петер снова поворачивается ко мне.

      – А вот и он!

      – Без тебя он как без рук, – говорю я.

      – Только он сам этого не понимает, – с улыбкой отвечает Петер.

      Трудно, наверное, жить с таким отцом, думаю я. Но заставляю себя вежливо улыбнуться и кричу: «Здравствуйте, менейр Ван Гилст!» – хотя на ответ рассчитывать не приходится. Мама говорит, мы для него – сброд, потому что она в разводе. Так что я всегда веду себя с ним особенно вежливо. Мама тоже, но в его лавке она и мешка муки не купит.

      Над нами раздается гул самолетов. Мы задираем головы, но небо пасмурное, ничего не видно, и сирена воздушной тревоги молчит.

      – Смотри! – шепчу я.

      По другой стороне улицы идут двое немцев в форме. Переходят дорогу и заходят в бакалею. Оттуда пулей вылетает серая кошка. Отец Петера идет внутрь вслед за солдатами. Вот как! Значит, он как ни в чем не бывало обслуживает фрицев? Хотя не исключено, что он не может отказаться. Кто знает?

      Петер переводит взгляд с солдат обратно на меня.

      – У меня просто нет времени, – говорит он.

      – На что?

      – Чтобы заниматься тем же, чем и ты!

      Мне хочется дотронуться до его руки. Но я останавливаюсь. На ум приходят мамины слова, и я говорю:

      – Мир больше твоего отца! Стейн ведь тоже может помочь ему в магазине.

      Петер засовывает руки в карманы.

      – А где ты видишь Стейна? Он сейчас работает за городом, у одного фермера, даже ночует там. Здесь почти не бывает.

      – А, – говорю я. – Жалко.

      Вдвойне жалко! Я бы и рада свести Стейна с Трюс. Стейн и Трюс, Петер и я – как было бы чудесно! Но Трюс не слишком романтичная особа. Она наверняка останется

13

Боевые отряды, или отряды сопротивления НСД (нидерл. Weerbaarheidsafdeling), были сформированы по инициативе Антона Мюссерта в 1932 году. В 1935 году были расформированы и ушли в подполье, а после оккупации Нидерландов возобновили активную деятельность.