Контуженый. Сергей Бакшеев

бы Лупика на золотом «шевроле».

      Шмель передразнивает гонор Макса:

      – Четыреста лошадок, шесть секунд до сотни, полный улет!

      Мы ржем. На фронте совсем другие ценности. Не красивый автомобиль или показная роскошь, не модные гаджеты или теплые моря, а то, что ты сыт, не замерз и живой.

      Шмель хлопает Чеха по плечу:

      – Помнишь, как заскочили на автомойку. Не только морду, но и оборудование Лупику помяли.

      – От души! – подтверждает Чех.

      В глупой выходке ничего смешного, но оба улыбаются. Война делит мир на своих и врагов. Врагов не жалко.

      – После драки в клубе? – уточняю я. – Перед отъездом в ЧВК?

      – Успели, – подтверждает Шмель.

      На душе скребет пьяная кошка. Постыдное воспоминание вдруг возрождается из глубин черной памяти.

      7

      Дальский вокзал, железнодорожный тупик, паровоз-памятник «Победа». Долгая ночь после драки в ночном клубе продолжается.

      Я в паровозной будке с рюкзаком с наспех собранными вещами. Заходит Злата. Она обещала нас проводить в учебный центр ЧВК «Вагнер». Пришла одна. Взволнованная, притихшая, в той же соблазнительной форме проводницы.

      Я смотрю ей за спину:

      – А где Антон?

      – Тоху Денис куда-то увел. Ненадолго.

      Ночь. Мы вдвоем очень близко друг к другу. Я слышу ее дыхание и спешу спросить о самом важном:

      – Злата, ты будешь ждать меня?

      – Я всех буду ждать.

      – Меня, как всех?

      Злата делает жест, словно вопрос риторический. Она подходит к окну, прижимается лбом и вглядывается в темноту. Мое сердце сжимается от ревности – здесь, в такой же позе она отдавалась Денису. А потом соврала мне, будто ничего и не было.

      Жгучая обида требует выхода.

      – Я видел тебя здесь с Денисом.

      Злата оборачивается. Ее лицо тонет в темноте, но заметно, как глаза блеснули, расширились и прищурились.

      – И что? Я клятву верности не давала.

      – Почему он? Ведь мы встречались, и я тебе…

      Напоминать о заявлении в ЗАГС, которое всегда со мной, стыдно. Наивная влюбленность оглупляет.

      Злата не собирается сглаживать ситуацию и не увиливает. Прощание требует откровенности. В ее словах проскальзывает усмешка:

      – Почему он… Денис не просит, а берет.

      Злата коротко и точно характеризует Шмеля. Он так во всем. Оказывается, и в любви прет напролом. Или в том, что под ней понимает.

      Ее слова плескают бензин под закипающий котел моей обиды. И внутренний пар срывает преграды. Жадными руками я хватаю Злату, дергаю на себя и впиваюсь губами в ее губы.

      Она выворачивает шею:

      – Отпусти!

      Что ж, можно и без поцелуев. Злата в форме проводницы меня тоже заводит. Я рывком задираю ее юбку и валю на пол. Помню мысль: хорошо, что она сняла колготки. И бешеное желание пробиться в теплую плоть, где уже побывал Денис. Я тоже возьму без спроса.

      Злата отбивается:

      – Нет! Отвали! Сейчас придут!

      Я разрываю ее трусики, раздвигаю ноги и наваливаюсь