Габдулла Тукай и русская литература XIX века. Типологические параллели. В. Р. Аминева

оценить умеешь ты свой труд97.

      Г. Тукай, как и А. С. Пушкин, был убеждён в том, что истинный поэт обречён на одиночество и отверженность, поэтому обращается к нему с призывами:

      Шагыйрем! Кодсиятең булсын синең күңлеңдә сер;

      Дөньядан шагыйрь икәнеңне яшер, дустым, яшер.

      Белмәсеннәр – кайсы җирдән агыла бу кодрәтең,

      Син, ләтыйф тәннәр кеби, күрсәтмәгел чын сурәтең.

      Һәрвакыт, һәр җирдә син башка киемнәргә төрен:

      Йә җүләр бул, йә мәзахчы бер кеше төсле күрен98.

      (О поэт, храни прилежно чувства тайные твои,

      От людей своё призванье утаи ты, утаи!

      Пусть останется неведом им могущества исток,

      Чтоб никто из них увидеть образ истинный не мог.

      Ты всегда имей в запасе сотни всяческих одежд,

      То безумным представляйся, то шутом в кругу невежд99.)

Перевод В. Тушновой

      Развивая тему противостояния сильно и тонко чувствующей личности бесчувственному и равнодушному обществу, лирический герой Г. Тукая советует поэту скрывать под маской «тайные чувства», «истоки» своего могущества, сокровенные глубины своего «я». Возникает антитеза между ничтожными качествами людей и Божественной, священной природой поэтического дара:

      Читкә бор – сүз килсә каршыңда шигырьләр бабына;

      Иптәшең шагыйрь генә бассын аяк михрабыңа.

      Итмә үз тормышны; тап башка җиһан, башка хәят;

      Дөньяның буш шау-шуы шагыйрьгә чит, шагыйрьгә ят100.

      (А поэзии коснутся – на другое спор сверни,

      Чтоб в святилище поэта не могли вступить они.

      Ты живи своею жизнью, избегая суеты, —

      Шум бесплодный чужд поэту, от него скрывайся ты!101)

      Исключительная роль творца, создающего свои произведения в согласии с высшими ценностями, высвечивает в образе поэта черты, возвышающие его над обыденностью:

      Баш имә – зур син – бу әдна җанлылар дөньясына;

      Падишаһ син! Бик кирәксә, баш исен дөнья сиңа102.

      (Не сгибайся! Ты огромен в этом мире мелкоты.

      Падишах ты! Пусть в поклоне мир согнётся, а не ты103.)

      Фигура «поэта» в стихотворении предстаёт одновременно великой и трагической. Мотивы беззащитности творческой личности перед людьми, которые «камнем сердце ранят», неоценённости труда поэта вносят щемящую эмоциональную ноту в финал стихотворения:

      Таш йөрәкләр кырсалар күңлеңне – түз, эндәшмә син;

      Эшләре шул: болгасыннар әйдә зәмзәм чишмәсен!104

      (Если камнем сердце ранят, будь, мой друг, как камень нем,

      Значит, дело их такое – пусть мутят святой Зямзям!105)

      Противопоставляя слову молчание, которое соотносится с внутренним миром человека, его душой, лирический герой Г. Тукая утверждает суверенность и недоступность «я» поэта для посторонних. Молчание

97

Пушкин А. С. Сочинения : в 3 т. – М. : Худож. лит., 1985. – Т. 1. – С. 474.

98

Тукай Г. М. Әсәрләр : 6 томда. – 1 т. – 313 б.

99

Тукай Г. Стихотворения / пер. с татар. – С. 179.

100

Тукай Г. М. Әсәрләр : 6 томда. – 1 т. – 313 б.

101

Тукай Г. Стихотворения / пер. с татар. – С. 179.

102

Тукай Г. М. Әсәрләр : 6 томда. – 1 т. – 313 б.

103

Тукай Г. Стихотворения / пер. с татар. – С. 180.

104

Тукай Г. М. Әсәрләр : 6 томда. – 1 т. – 313 б.

105

Тукай Г. Стихотворения / пер. с татар. – С. 180.