Луна и шестипенсовик. Уильям Сомерсет Моэм

не жить с семьей.

      – Какие же объяснения он привел?

      – Дорогой мой, он не привел никаких объяснений. Я читал письмо. Не более десяти строк. Странно в высшей степени.

      Мы переходили через улицу, и гул движения прервал нашу беседу. То, что рассказал мне полковник, казалось совершенно невероятным, и я подозревал, что миссис Стриклэнд скрыла от него по каким-то своим соображениям некоторые факты. Было ясно, что муж после семнадцати лет счастливой совместной жизни не может оставить свою жену без каких-нибудь предварительных событий, которые должны были бы навести ее на подозрения, что в ее отношениях с мужем не все благополучно. Полковник точно угадал мою мысль.

      – Разумеется, есть только одно объяснение: сбежал с женщиной. Но он не написал об этом. Очевидно, предпочел, чтобы Эми сама догадалась. Хороший тип!

      – Как же поступит миссис Стриклэнд?

      – Ну, сначала надо добыть доказательства. Я поеду в Париж.

      – А как его дела в конторе?

      – Тут он оказался хитер: он постепенно устраивал свои делишки за последний год.

      – И не сказал своему компаньону об отъезде?

      – Ни слова.

      У полковника Мак-Эндрью было слабое представление о коммерческих операциях, а у меня никакого, – поэтому я совершенно не мог понять, в каком положении Стриклэнд оставил свои дела. Я уяснил только, что покинутый компаньон был очень сердит и грозил судом. Кажется, он терял на этом 400 или 500 фунтов стерлингов.

      – Хорошо еще, что мебель в квартире записана на имя Эми. Хоть что-нибудь на первое время. Вы упоминали, что Стриклэнд не оставил ей ничего.

      – Ну, да, конечно. Она случайно сберегла двести или триста фунтов стерлингов и мебель.

      – Как же она будет жить?

      – Бог знает.

      История становилась все более запутанной, и полковник с его ругательствами и негодованием больше сбивал меня с толку, чем выяснял дело. Я был рад, когда он, взглянув на часы на магазине «Армии и Флота», вспомнил, что ему пора идти в клуб играть в карты. Распростившись со мной, он пошел через Сент-Джеймсский парк.

      Глава Χ

      Два дня спустя я получил записку от миссис Стриклэнд; она приглашала меня зайти к ней вечером после обеда. Я застал ее одну. Черное платье, простое и строгое, намекало на понесенную потерю, и я в своей невинности был удивлен, что, несмотря на искреннее волнение, она была способна одеться сообразно той роли, которую должна была играть по требованиям приличия.

      – Вы сказали, что если я попрошу вас что-нибудь сделать для меня, вы охотно исполните, – обратилась она ко мне.

      – Да, совершенно верно.

      – Не съездите ли вы в Париж и не поговорите ли с Чарли?

      – Я?!.

      Я был поражен. Я соображал, что видел Стриклэнда всего один раз. Я не понимал, чего она хотела от меня.

      – Фред хочет ехать, – сказала она (Фред – это полковник Мак-Эндрью). Но я думаю, что его нельзя пускать. Он только ухудшит положение. Кроме вас мне некого попросить.

      Ее голос немного задрожал, и я почувствовал, как груб я в моей нерешительности.

      – Но